заметил его, так что я повернулась к нему и тоже попыталась улыбнуться.
— Живете здесь? — спросила я; оказалось, что на сильном морозе губы почти не шевелятся — и это было хорошо, потому что иначе он непременно увидел бы, что они дрожат.
— А? Да, мы это… оттуда, — ответил он и неопределенно махнул рукой куда-то за спину, в его речи было что-то странное, но что именно, я не поняла. Мы уже поравнялись с Лендкрузером; последние несколько шагов я почти пробежала, увязая в снегу, наверное, он просто ждет, пока я встану рядом, а потом уже заставит их уйти. Я посмотрела Лене в лицо, он слабо улыбнулся мне, и я почему-то тут же поняла, что все плохо — ружья у него в руках не было.
Оно лежало в багажнике, поверх мешков и сумок — его можно было бы не увидеть, если не знать, что оно там — я узнала вытертый кожаный ремень и едва заметное очертание темного деревянного приклада. До багажника было метра два, не больше, но подойти к нему незаметно было невозможно — для этого пришлось бы сначала растолкать остальных визитеров, топтавшихся между нами и машиной. В отличие от лисьей шапки, никто из них не улыбался — они молча, угрюмо переминались с ноги на ногу. Где-то там, в лесу, Сережа, папа и Андрей, подумала я, они скоро выйдут, и мужчин станет поровну, надо что-то говорить, надо тянуть время — лицо у Лени было растерянное и нахмуренное, я улыбнулась ему, как могла широко — ну давай, идиот, заговори с ними, пожми им руки, пока они не решились сделать что-то такое, после чего уже не получится делать вид, что эта встреча случайна, они не знают, сколько нас, и тоже выжидают, ну давай же!.. Словно услышав мои мысли, Леня повернулся к лисьему — может, оттого, что тот единственный разговаривал, почему-то было ясно, что именно он тут главный, и спросил бодро:
— Так что же, мужики, вы пешком прямо? Далеко деревня ваша?
— Не, недалеко, — отозвался улыбчивый, водружая свою рыжую шапку обратно на голову — у него было красивое, четко очерченное лицо, кирпично-загорелая кожа, какая бывает у людей, которые много пьют и уйму времени проводят на свежем воздухе, и веселые синие глаза, — чего тут ездить? Нормально, мы своим ногам пришли. — Он так и сказал — «своим ногам», и только тут я поняла, что именно мне показалось странным, когда он заговорил со мной, — человек этот сильно, почти преувеличенно окал, словно персонаж из поморской сказки.
За спиной опять затрещали ветки и послышались шаги — обернувшись, я увидела Сережу, торопливо выходящего из-за деревьев; лицо у него было встревоженное, но подойдя ближе, он уже улыбался:
— О, — сказал он радостно, словно увидев старых друзей, — здорово, мужики. Вы чего здесь?
— Да вот, — сказал лисий — говорил по-прежнему только он один, — на машинки ваши смотрим. Хорошие машинки, годные. Вот эта, к примеру, — он пошел к беззащитно распахнутому Лендкрузеру и встал возле, любуясь, засунув руки в карманы; остальные трое расступились, освобождая ему дорогу, — больша- ая, добра сколько помещается. Жрет, наверно, много?
Воспользовавшись моментом, Леня сделал несколько быстрых шагов по направлению к своей машине.
— Немало, — ответил он, голос у него был напряженный, — правда, она дизельная. — Он стоял уже совсем рядом с открытым багажником, ему оставалось только протянуть руку, он повернул голову и сделал легкое, почти незаметное движение вперед, а улыбчивый проследил за его взглядом и тут же увидел ружье — и приклад, и свисающий ремень. Он быстро вынул руки из карманов, одной рукой взял Леню за плечо и легонько повернул к себе, а второй быстро, сильно ткнул его в бок — Леня охнул, колени у него вдруг подогнулись, и, ухватившись рукой за стойку багажника, он тяжело осел на снег. Наташа закричала. Улыбчивый уже отошел на два шага, в правой руке у него блеснуло металлом — обернувшись, я увидела, что два его молчаливых спутника крепко держат Сережу, заведя ему руки за спину, третий замер возле Наташи, зажимая ей рот рукой, а позади них, шагах в двадцати, по просеке, которая еле просматривалась из-за сгущающихся сумерек, бежит еще кто-то — папа или Андрей, разглядеть уже было нельзя.
— Подождите, — сказала я громко, просто потому, что сейчас обязательно надо было что-то сказать, как-то задержать их, отвлечь, чтобы они не смотрели в сторону леса, только больше ничего не пришло мне в голову — ни единого слова, и тогда я просто повторила: — Подождите! — и обвела их глазами, стараясь взглянуть в лицо каждому из этих четверых плохо одетых мужчин, пытаясь найти хотя бы тень сомнения, какую-нибудь слабинку, которая поможет мне подобрать слова и как-то остановить то, что сейчас произойдет. Улыбчивый шагнул к Сереже; они не успеют добежать, думала я лихорадочно, а даже если успеют, он все равно ударит сейчас Сережу ножом, господи, помоги нам. — Да подождите же, — повторила я безнадежно, и тут дверь Витары, стоявшей позади Лендкрузера, бесшумно распахнулась, за спинами нападавших мелькнула какая-то тень, и я сразу поняла, что это Мишка — очень бледный, он замер шагах в десяти — так, чтобы его было видно, и громко сказал:
— Мам!
— Мишка, беги. — Я хотела крикнуть, но голос подвел меня, он не услышал, он сейчас подойдет сюда — наверное, я шевельнулась, потому что улыбчивый вытянул руку и открытой ладонью задержал меня на месте.
— Ты, в шапке, отпусти ее. — Голос у Мишки был испуганный и почти детский; он подошел еще на шаг, мы посмотрели на него и все одновременно увидели у него в руках длинный охотничий карабин, который папа пристроил за Витариным сиденьем. Он с усилием передернул затвор, а затем, пытаясь крепко прижимать приклад к левому плечу, навел тяжелый, раскачивающийся из стороны в сторону ствол на улыбчивого и повторил: — Отойди от нее быстро, ну!
Человек, приближавшийся со стороны леса, уже не бежал; краем глаза я видела, как он замедлился и пошел шагом, стараясь ступать неслышно — ему оставалось еще шагов десять, но я по-прежнему не могла понять, кто это. Остальные стояли к лесу вполоборота и ничего не видели — все их внимание было приковано к Мишке. Улыбчивый убрал руку, сжимавшую мое плечо, и повернул голову:
— Ты же не будешь стрелять, мальчик, — сказал он тихо и почти ласково, — темно уже, а вдруг в мамку попадешь? — и я тут же села, не успев даже подумать, просто с размаху опустилась на снег, больно ударившись копчиком, и крикнула:
— Мишка, стреляй! — А улыбчивый все продолжал наступать в Мишкину сторону, протягивая к нему руки, и тогда Мишка зажмурился, задрал ствол повыше и пальнул куда-то вверх — на конце тяжелого ствола сверкнула короткая яркая вспышка, и с высоты нам на головы посыпался снег и какая-то древесная труха. Выстрел был оглушительно громкий, и у меня немедленно заложило уши, больше всего мне хотелось закрыть глаза и не смотреть, опустить лицо в снег, но вместо этого я подняла голову — улыбчивый больше не двигался, он поднял руки и стоял теперь, загораживая мне обзор.
— Отойди на шаг, Мишка, — раздался папин голос откуда-то справа, — ствол не опускай, все нормально, затвор не дергай, карабин самозарядный!
— Ладно вам, мужики, — произнес улыбчивый, — пошутили — и хватит, — и начал отступать назад, не отворачиваясь от Мишки — чтобы он не наступил на меня, мне пришлось отползти в сторону — он остановился, только упершись спиной в капот стоявшего сзади Паджеро, и тогда я наконец снова увидела Мишку — губа у него была закушена, глаза — круглые, а руки, в которых он держал карабин, заметно дрожали, но стоял он, не шелохнувшись, направляя ствол прямо в грудь замершего возле меня человека.
— Хватит? Пожалуй, что и хватит, — согласился папа, по-прежнему невидимый, — только ты попроси своих шутников убрать руки и отойти подальше, и побыстрее. Пацан у нас молодой, нервный, дернет случайно пальцем — и такую дырку в тебе проделает, — с этими словами он вышел из сумерек и встал рядом с Мишкой, казалось, он сейчас положит руку ему на плечо — я испугалась, что он действительно сейчас сделает это и Мишка выстрелит — просто от неожиданности — вероятно, улыбчивый подумал то же самое, я услышала, как он шумно втянул в себя воздух и произнес сдавленно:
— Все, все, уходим мы. — Пятясь, он начал осторожно отступать, скользя тулупом по забрызганному бамперу Паджеро, а за ним потянулись остальные трое — отпустив Сережу и все еще не произнося ни слова, они сделали несколько шагов назад, а потом повернулись и побежали, быстро сворачивая к лесу и
