140
Несколько журналистов стоят между полицейской машиной и входом в комиссариат. Когда появляется дочь бывшего министра Перспективного Планирования, они протягивают к ней микрофоны, фотографируют, оглушают ее, задавая вопросы одновременно.
— Мадемуазель! Мадемуазель! Правда ли, что вы были похищены бомжами, которые заставляли вас воровать дамские сумочки в библиотеках?
— Подвергали ли они вас насилию?
— Вынуждали ли они вас к сексуальным извращениям?
— Действительно ли они заразили вас СПИДом?
Один из журналистов говорит:
— Почему вы не отвечаете? В любом случае, нам известно о том, что произошло, и мы об этом напишем, хотите вы того или нет.
— Да за кого она себя принимает! — вполголоса добавляет его сосед. — Вы видели ее надменный взгляд? То, что она дочь министра, не дает ей основания нас презирать.
Когда Кассандра наконец входит в комиссариат, поток вопросов прессы иссякает. Ее вводят в кабинет инспектора Пьера-Мари Пелиссье, который вежливо встает:
— А, Кассандра! Рад вас видеть. Садитесь. И успокойтесь.
Кассандра подчиняется.
— Вы не поверите, но я нашел свою кошечку. Либерти-Белль, помните? Тощую и взъерошенную, но живую! Видимо, ей выпало на долю немало приключений, прежде чем она вернулась домой. Не можете себе представить, как был счастлив мой сын!
— Отпустите меня, — заявляет она. — Я должна выполнить нечто очень важное.
Инспектор протягивает ей жвачку, от которой она отказывается. Сам он берет одну пластинку, кладет в рот и начинает жевать. Стены комнаты покрыты фотографиями пропавших детей с подписанными внизу именами и фамилиями. Иногда к первой фотографии добавлена вторая, искусственно состаренная на компьютере. Рядом напечатаны номера телефонов, адреса людей, к которым надо обращаться.
— Конечно, мадемуазель Катценберг, единственное наше желание — вам угодить. Но удовлетворите мое праздное любопытство: что это за важная вещь, которую вам так нужно сделать вместо того, чтобы отдохнуть и прийти в себя после всех пережитых волнений?
Кассандра колеблется.
— Я должна предотвратить катастрофу.
— Вы не могли бы выразиться яснее?
— Это связано с особым даром, которым я обладаю.
— Даром?
Она ищет слова:
— Я… вижу… будущее. Правда, смутно и урывками.
Инспектор понимающе улыбается:
— А я понимаю, это наследственное. Папа — министр Перспективного Прогнозирования, сынок — создатель Пробабилиса, дочь — предсказательница.
Полицейский роется в ящике стола и достает лимонное печенье:
— Вы такое любите?
Ему хочется узнать, о чем она думает.
— Вы должны отпустить меня как можно быстрее. Это вопрос жизни и смерти.
Она смотрит на табличку с простыми, прямыми, безо всяких украшательств буквами: ИНСПЕКТОР ПЬЕР-МАРИ ПЕЛИССЬЕ.
— Жизни и смерти? Даже так?
Кассандра молча смотрит на инспектора. Он качает головой:
— Конечно. Я вас понимаю, но поймут ли остальные? А мне ведь нужно отчитываться перед начальством. Многочисленным. Что я им скажу? «Дочь министра убежала из школы. Вы знаете, я ее нашел, но, поскольку она объяснила, что обладает особым даром и должна предотвращать катастрофы, я отпустил ее бродяжничать по улицам города». Так?
Он смотрит на фотографию своей кошки, стоящую в рамке на столе, рядом с фотографиями сына и жены.
— Я — человек современный, но мои руководители — люди очень старой формации.
Пьер-Мари Пелиссье качает головой.
— Вы не верите в то, что я предвижу будущее? — спрашивает Кассандра бесстрастным голосом.
— Нет, конечно, я вам верю. Проблема состоит в том, что никто не хочет знать будущего. Но все хотят, чтобы семнадцатилетние, то есть еще несовершеннолетние, девушки были защищены от бомжей, которые заставляют их воровать сумки в библиотеках.
Кассандра продолжает настаивать:
— Я могу предотвращать теракты. Я знаю, где и когда они произойдут.
— Арестовывать террористов? Вот нелепая идея. У кого могут возникнуть подобные желания?
Он бросает в рот следующую жвачку.
— Я, кстати, хорошо разбираюсь в этом вопросе. Раньше я служил в антитеррористической бригаде Парижа. Как видите, теперь я занимаюсь пропавшими детьми. Как вы думаете — почему? Потому что арестовывать террористов совершенно бессмысленно. Все, кого я поймал, получили свободу через несколько дней, если не часов. Вы мне не верите? Очень хорошо. Я расскажу вам о базовой геополитике. Во-первых, если мы посадим террористов в тюрьму, то их оставшиеся на воле единомышленники захватят в заложники журналистов или добровольцев из гуманитарных организаций, чтобы обменять их на своих товарищей. Что создаст беспорядки. Во-вторых, очень часто террористы негласно работают на страны, которые являются нашими союзниками.
Кассандра хмурит брови.
— Вы по-прежнему не понимаете? Сплошь и рядом те, кто хочет дестабилизировать наши демократические устои, являются нашими поставщиками нефти. Немного терроризма потерпеть можно, а без горючего жить нельзя. Кроме того, это наши богатые клиенты. Иногда используемое против нас оружие они покупают… у нас. Да, вот истина, которую никто не хочет слышать: террористы, убивая наше гражданское население, используют взрывчатку, сделанную… на пороховых заводах Франции. Торговля есть торговля.
Он играет с ножом для бумаги и кладет его рядом с пачкой жвачки.
— Мы им даже продадим атомные электростанции, чтобы они сбросили на нас атомные бомбы. Как это говорится? Ах да, «продать веревку, на которой тебя повесят». Законы рынка. Если вы захотите помешать промышленникам вооружать террористов, они вам возразят: «В любом случае, если мы не продадим то, что им нужно, это сделают наши конкуренты, так лучше уж мы деньги заработаем».
