— Мой господин, почти все они клянутся, что огры заставили их служить. Они были вынуждены повиноваться ограм, или их съели бы, как остальных.
В голосе Гаэты послышался холод, и его лицо окаменело.
— Большинство из них лгут. Остальные заслуживают самого худшего, ибо они спасали свои шкуры, став орудием порабощения и уничтожения своих собратьев. Нет, Алидор, милосердие, конечно, похвально, но, когда ты стремишься уничтожить совершенное зло, ты должен уничтожать его совершенно. Прояви милосердие, выжигая болезнь, и ты только оставишь ее семена прорастать снова. Убей их всех.
Алидор повернулся, чтобы отдать приказ, но Моллил все слышал и уже спешил через двор, чтобы проследить за казнью. «
— Мой господин, сегодня вы на самом деле совершили подвиг! Годами эта земля жила в кошмарном страхе перед Тремя Рыжими. Они опустошили почти весь край, и никто не может сказать, сколько пленников закончили свои дни в желудках огров! Теперь, после их смерти, люди снова вернутся к жизни: смогут возделывать землю и мирно торговать, и путники смогут путешествовать по этим долинам в безопасности. А вы, как и прежде, не примете от людей, кроме благодарности!
Гаэта устало улыбнулся и жестом велел ему замолчать.
— Будь добр, Алидор! Прибереги свои хвалебные речи до моей смерти. Я не хочу их слушать сейчас. Многие погибли, помогая мне в моем походе, иначе я бы не достиг цели. Это они достойны твоей хвалы. Нет, — сказал он с отсутствующим видом, — единственное мое желание — уничтожать силы зла. Это цель моей жизни, и я ничего не прошу у людей.
На утомленном битвой лице Алидора засияла радость.
— И теперь, когда Трое Рыжих мертвы, что будет нашей следующей миссией?
Голос Гаэты стал вдохновенным:
— Теперь я жажду найти и уничтожить одного из самых опасных представителей сил зла, которые известны истории. Завтра я отправлюсь на поиски человека по имени Кейн!
I. ГДЕ ПРИТАИЛАСЬ СМЕРТЬ
Временами ужасное проклятие бессмертия было для Кейна невыносимым грузом. Тогда его одолевало черное отчаяние, он полностью отрешался от мира и проводил дни в размышлениях. В таком мрачном унынии он, бывало, оставался очень долго, его разум путешествовал по прожитым столетиям, и из глубины души кричала безответная жажда покоя. В конце концов? какое-нибудь происшествие, поворот судьбы или резкая перемена настроения прорывали его безнадежное отчаяние и вновь бросали его в мир людей. Тогда холодное отчаяние таяло, отступало перед ненавистью к древнему богу, проклявшему его.
Случилось, что такое настроение охватило Кейна, когда он приехал в Себбей. Он бежал из пустынь Ломарна, где его разбойники несколько месяцев грабили богатые караваны и опустошали города-оазисы. Хитроумная ловушка погубила большую часть отряда Кейна, а он спасся бегством и отправился на запад, в населенные призраками земли Деморнта. Кейн знал: здесь враги не будут его преследовать, потому что чума, уничтожившая местный народ, до сих пор внушала людям невыразимый страх, и, хотя она поразила эту окруженную пустыней землю почти два десятилетия назад, до сих пор никто не входил и не выходил из безмолвного Деморнта.
Мертвый Деморнт. Деморнт, чьи города пусты, а некогда возделываемые земли превращаются в леса. Деморнт, где притаилась смерть, и куда не вернется жизнь. Земля смерти, где по пустым городам бродят только тени, где живых лишь горстка, а вокруг — мертвецы.
Деморнт, где призраки шагают по безмолвным улицам бок о бок с живыми, где живые идут рядом со своими призраками. И надо внимательно присмотреться, чтобы отличить одного от другого.
Когда на западе Лартроксии и к востоку от Ломарна появились огромные пустыни, какая-то причуда природы пощадила Деморнт. Здесь, окруженная двумя могучими пустынями, рядом с выжженными песками, лежала зеленая земля, чьи невысокие холмы, прохладные озера и мелколесье приютили тысячи поселенцев. Деморнт словно огромный оазис, и его люди вели приятную жизнь, возделывая свои земли и торгуя с крупными караванами, которые пересекали пустыни с востока и запада.
Один из таких караванов принес с собой чуму — болезнь, которой никогда не видела эта земля. Может быть, в тех далеких краях, откуда пришел караван, люди притерпелись к этой болезни. Но здесь, в плодородном Деморнте, она распространилась со скоростью ветра по всей зеленой земле, и в ее лихорадочном бреду сгорели тысячи, моля о воде, которую они не смогли бы выпить.
Деморнт окружала пустыня. Чума не могла преодолеть пески, вся ее ярость обрушилась на этот мирный край. И когда она наконец отбушевала, в Деморнт вернулся мир. Земля стала одной огромной могилой и познала покой могилы, ведь выживших было недостаточно, чтобы похоронить всех мертвых.
Деморнт, где призраки шагают по безмолвным улицам бок о бок с живыми, где живые идут рядом со своими призраками. И надо внимательно присмотреться, чтобы отличить одного от другого.
Чума пощадила немногих. Большинство из них собрались в Себбее, старой столице, и теперь несколько сотен человек влачили унылое существование там, где некогда по своим повседневным делам торопились десятки тысяч. Живые в Себбее ждали только смерти.
Кейн пришел в Себбей в поисках покоя. Бессмертного в земле мертвецов, его притягивала мертвая тишина города. Лошадь несла его по заросшим дорогам, мимо деревушек где лес неуклонно поглощал следы повседневных трудов. Кейн ехал по усыпанным обломками улицам покинутых городов, где его могли видеть только пустые окна и зияющие дверные проемы. Часто на дороге попадались кучи белых костей — жалкие останки, и время от времени ему казалось, что ему подмигивает и улыбается улыбкой всезнания голый череп. Добро пожаловать, рыжеволосый странник! Добро пожаловать, человек с глазами смерти! Добро пожаловать, проклятый! Останешься с нами? Почему ты так торопишься?
Но Кейн остановился, только когда прибыл в Себбей. Его конь миновал распахнутые ворота — кто войдет сюда? кто уйдет? — и побрел меж пустых зданий по безмолвным улицам. Но улицы поддерживались в умеренной чистоте, и в некоторых домах можно было заметить жителей, чьи печальные лица смотрели на него с легким любопытством. Никто не окликнул Кейна; никто ни о чем его не спросил. Это был Себбей, где человек жил посреди смерти, где человек ждал только смерти. Себбей, чью немую раковину населяли несколько человек — словно мыши, шуршащие в скелете великана. Кейну Себбей показался намного более зловещим, чем те населенные только мертвецами города, которые он уже миновал.
Он остановился у единственной таверны. Захваченный на миг сверхъестественной безжизненностью города, Кейн застыл в седле и облизал свои обветренные губы сухим языком. Он легко соскользнул с седла и вошел в таверну, задумчиво глядя прямо в лица повернувшихся к нему людей. Глаза их были тусклыми и безжизненными, как остекленевшие глаза мертвецов.
— Меня зовут Кейн, — сказал он тем, кто пил в таверне. Его голос отдался громким эхом, потому что в Себбее говорили приглушенным шепотом. — Я устал, странствуя по этой пустыне, и намереваюсь остаться в ваших краях на некоторое время, — пояснил он. Несколько человек кивнули ему, остальные вернулись к своим мыслям. Кейн пожал плечами и начал задавать вопросы горожанам, а они равнодушно отвечали ему.
Наконец кто-то указал ему на сухопарого старика, сидевшего в углу. Старик выглядел изможденным, но старался не горбиться. Его звали Гавейн, и он занимал пост лорд-мэра Себбея — несколько комичная должность, ибо в этом городе призраков у него оставалось мало обязанностей и его авторитет был всего лишь слабым эхом прежнего.
Гавейн непонимающе посмотрел на Кейна, когда тот попытался объяснить свои желания, но через миг очнулся от своих мечтаний.
— В городе много пустых домов, — сказал он Кейну. — Займи любой, какой тебе надо, — здесь есть и дворцы, и лачуги, все, чего пожелаешь. Большая часть нашего города оставалась незаселенной все годы после чумы, и твое присутствие помешает разве что призракам. Пищу ты можешь купить на рынке или выращивать и разводить сам то, что желаешь. Нынче у нас осталось мало потребностей, так что наша однообразная еда вскоре тебе надоест. Эта таверна предоставляет нам кое-какие развлечения, если, конечно, захочешь развлекаться здесь. Оставайся с нами столько, сколько твоей душе угодно. Делай что хочешь, никто не будет вмешиваться в твои занятия. Мы здесь, в Себбее, умирающий народ. У нас редко бывают гости, и мало кто остается надолго. Наши мысли и обычаи — это наше дело, и нам неинтересно,
