рассказывал, что справиться с проблемами им помогала «выпивка и постоянное курение».
Но на третий раз все удалось. Софи забеременела. Хотя близнецы родились на девять недель раньше срока и весили всего по четыре фунта каждый, это способствовало воссоединению супругов. «Это стало для нас огромным шагом, поводом для настоящего праздника, – говорил Бен после рождения близнецов. – Из тоски родилась еще более сильная любовь. Теперь у нас двое детей. Это двойные проблемы, но в то же время и настоящая семья». Как и большинство мужчин, он считает, что весь этот процесс был гораздо тяжелее для его жены, чем для него самого. Когда родились близнецы, он не испытал того ослепляющего эмоционального подъема, какого ожидал, но сумел посмеяться, потому что малыши были такими забавными. Софи сразу же влюбилась в близнецов, реакция же Элтона была более сложной. «Не буду притворяться и говорить, что ахнул от восторга, впервые их увидев. Я глубоко люблю их, я готов сделать все что угодно ради их счастья и благополучия, но возвышенного момента всеохватывающего счастья я так и не испытал». Первые недели дети провели в инкубаторе, подключенные к трубкам и капельницам. У маленького Берта капельница была подключена прямо к головке, и ее закрывал пластиковый колпачок. Те м не менее для писателя и его жены все закончилось благополучно.
«Все возможно, детка» стала второй возможностью для Хью поработать с Джоэли Ричардсон, и он был очень этому рад. «Я был в восторге, когда она согласилась играть эту роль. Она – настоящая актриса. А вот себя я настоящим актером не считаю. Нам нужно было что-то настоящее, и она дала нам это. Ведь и Бен ставил фильм впервые». Хью добавляет: «Она очень красивая, очень яркая, веселая. И она обладает такой уверенностью, поразительной уверенностью. В то же время Джоэли очень уязвимый и нежный человек».
Джоэли отзывается о своем партнере столь же восторженно и тепло: «Хью обладает поразительным качеством. За внешним спокойствием скрывается потрясающая эмоциональность. В нем уживается два человека. Есть Хью, который танцует, отпускает шутки и переворачивает все с ног на голову. Но у него есть и другая сторона: мучительная, темная. Я люблю их обоих».
Элтону удалось сохранить равновесие между комедией и драмой. Люди, которые не считали Лори способным играть драматические роли, поняли, как глубоко они заблуждались. Хью справился с главной мужской ролью совершенно естественно. Ему не пришлось прятаться за гримасами и фарсовым юмором. Ричардсон тоже была превосходна в роли молодой женщины, жизнь которой постепенно рушится на глазах из-за того, что она не может получить то, чего хочет больше всего на свете.
Но не следует думать, что Хью не тревожился из-за этой роли. Эмоциональные сцены, связанные с горем, причиняли Хью настоящее горе. Он испытывал настоящее физическое потрясение. «Я чувствовал себя, словно только что потерял кого-то в автомобильной катастрофе. Меня трясло чисто физически. Я никогда не учился актерскому мастерству. У меня нет диплома по изображению горя. Я не знаю «нормального» способа, каким это следует делать». Хью был абсолютно честен, и все вокруг понимали, как ему тяжело. «Нужно ли сильно переживать или не нужно переживать вовсе? Должен ли я испытать подлинное горе и позволить камере увидеть это? Если я буду испытывать настоящие чувства, станет ли это видно зрителю? Или нужно вести себя полегче? Должен ли я просто напоминать о горе, демонстрировать его, но при этом не позволять себе испытывать его? Помните знаменитый пример из «Марафонца», где Лоуренс Оливье говорит Дастину Хоффману: «Ты должен пытаться играть, мальчик. Это куда проще». Хью до сих пор не уверен, справился ли он с этой задачей. «Правда в том, что я не знаю. Я не знаю, смогу ли сделать нечто подобное, если понадобится. Я не учился этой профессии. Я не чувствую себя актером. Что должен чувствовать актер? Уж наверняка не то, что чувствую я».
Однако Хью лишился сна не только из-за всеохватного горя. В самый же первый день съемок он обнаружил, что ему предстоит самый ужасный кинематографический кошмар – съемки энергичной любовной сцены между ним и Джоэли продолжались целый день. По сюжету Сэм должен заниматься любовью с Люси, как только она сообщит, что настало подходящее время. Когда ему, ведущему сотруднику ВВС, звонят, он тут же садится на мотоцикл и мчится домой, срывая с себя одежду прямо у порога.
«Мне позволили только надеть носок, – говорит Хью. – Но для такой сцены я просто обязан был быть обнаженным. Это был мой самый мучительный кошмар еще со времен душа в школе. Я не мог поверить, что мне это предстоит». Хью признается, что в ночь накануне съемок этой сцены, он ни на минуту не сомкнул глаз. Стресс чуть было не привел к нервному срыву.
Для такой сцены требовалась определенная имитация. Лори признается: «Я никогда в жизни не пытался имитировать постельную сцену. Я лишился кинематографической девственности, и это было очень странно. Во время съемки я был близок к истерике. Некоторые эпизоды было очень трудно снять перед камерой. Я же англичанин. Мне было очень тяжело двигаться естественно на глазах у всех. Это было очень страшно». Хью продолжает, и в его глазах снова возникает страх, а может быть, чувство облегчения: «Тяжелы были не сами сексуальные сцены, а то, что мне пришлось обнажиться перед целой съемочной группой. Бен попросил меня порепетировать перед началом съемки, поэтому каждое утро у меня было по три репетиции, готовившие меня к ужасному моменту. К счастью, в этих сценах присутствовал элемент юмора, так что, надеюсь, зрители любовались не только моим телом. Было страшно, но я успокаивал себя: «Сегодня я не просто играю, но исполняю главную романтическую мужскую роль во всем фильме». Впрочем, Джоэли была гораздо опытнее меня и в романтических сценах тоже. Она очень поддерживала и успокаивала меня. И все же я твердил: «Послушайте, я привык заниматься такими вещами на глазах только одного человека».
Актер говорит, что срывать с себя брюки и обнажаться перед целой съемочной группой для человека, получившего суровое пресвитерианское воспитание, было настоящим подвигом. Он до сих пор не смотрит сексуальных сцен в фильмах и не выносит, когда люди целуются публично. «В такие моменты я чувствую себя вуайеристом. Знаю, это глупо. Но я отворачиваюсь, и в кино мне хочется сделать то же самое».
В реальной жизни Хью считает сексуальные отношения по большей части травматичными и довольно неловкими. «В конце концов это не то, чем другие люди занимаются у тебя на глазах в реальной жизни. Мы видим, как люди ссорятся или бегут по улицам. Но если бы они начали срывать с себя одежду и заниматься сексом у тебя на глазах, то лично я мгновенно захлопнул бы дверь. Со мной однажды такое случилось, когда в Марокко я оказался в одной палатке с хиппи из Голландии. Они не видели в этом ничего особенного, но я был шокирован. И я отправился на невероятно долгую прогулку. Оказалось, что прогулка была недостаточно длинной, поскольку вернулся я ко второму акту. И мне пришлось отправиться в путь снова».
Хью добавляет: «Когда в комнате вас всего двое, это нормально. Но это не то дело, которым можно совершенно естественно заниматься на глазах у пятидесяти упитанных мужчин в джинсах, которые пристально на тебя смотрят. Эти пятьдесят человек точно знают, что ты должен делать и как именно. В такой ситуации сильно развивается периферическое зрение. Начинаешь замечать людей уголком глаза. Целуешься и слышишь, как кто-то говорит: «Разве это нужно делать так?»
Хью считает, что справился со своей сценой нормально. «Это было страшно. Но теперь я считаю себя квалифицированным. Не знаю, может быть, стоит выдать мне маленький диплом с надписью: «Он снялся в своей первой сексуальной сцене».
Неурядицы в личной жизни сделали экранные любовные сцены еще более тяжелыми. Все началось еще до «Все возможно, детка», когда Хью уехал в Южную Африку сниматься в детском фильме «Страна львов». Та м у него случился роман с режиссером Одри Кук. Хью всегда скрывал свою личную жизнь, но когда пошли сплетни, он вернулся в Англию, чтобы рассказать обо всем жене, с которой к тому времени прожил уже 11 лет. «Вряд ли мне удалось бы что-нибудь исправить словами, – говорит он, – поэтому лучше было не говорить ничего. Дома все как-то утряслось». Во время съемок фильма Бена супруги окончательно решили сохранить брак. Друзья семьи говорили, что Одри была очень расстроена, но Джо оказалась настолько преисполнена решимости сохранить свою семью, что даже написала сопернице очень эмоциональное письмо, умоляя ее прекратить встречи с ее мужем.
Конечно, таким эпизодом не стоит гордиться, но его следовало пережить. «Для меня было ужасно сидеть и твердить: «Бедный я, бедный. Жизнь так тяжела. Повсюду сплошные соблазны». Нужно просто справляться с тем, с чем приходится справляться. Не знаю, труднее ли это актеру, чем коммивояжеру, или нет. Я ненавижу слово «гламур». Странно было бы, если бы я считал собственную жизнь гламурной. Можно ли гламурно заказать, к примеру, гамбургер?»
Жена простила Хью. Любовные сцены новой картины не вызвали у нее неприятия.
«Жена прочла сценарий и ничего не сказала. Мне приходилось целовать Джоэли на экране. Один из моих сыновей увидел это, и это ему не понравилось. Отлично! Теперь я перешел в такой период
