новые и новые люди бросались на него. Их кулаки, копья и клинки рвали в клочья кольчугу и кожу на его теле. Пущенный кем-то камень сбил с его головы шлем. Двое фанатиков в самоубийственном порыве сорвали с его предплечья щит. Карсультьяльский меч сверкал в левой руке Кейна, а в правой он сжимал изогнутую кавалерийскую саблю. Не бой, состоящий из выпадов и блоков, атак, защит и контратак, вел он в ту ночь. Нет, он просто выполнял тяжелую монотонную работу солдата-мясника. Убивать, убивать, убивать. Убивать до тех пор, пока смерть не положит конец холодной ярости своего верного слуги.
Один за другим падали замертво люди генерала. В душе Кейна не осталось места ни для скорби, ни для злости или ненависти. Чувство — это лишняя трата сил, а он сейчас был сосредоточен лишь на одном — на том, чтобы успеть уничтожить как можно больше врагов.
Лишь горстка солдат и офицеров пробилась вместе с Кейном к стенам Седди. Но сколько каждый погибший унес с собой сатакийцев, оставалось лишь догадываться.
Реки крови и груды трупов отметили путь армии Кейна. Стражи Сатаки и жрецы Сатаки, крестьяне и горожане — единство фанатиков, теперь всех их объединила смерть.
Одно желание влекло Кейна вперед — найти Ортеда и голыми руками вырвать у него из груди черное сердце. Но ни среди сражающихся сатакийцев, ни в руинах крепости Пророка не было видно. Страшная ярость охватила Кейна. Пророк Сатаки поступил так, как поступил бы самый обыкновенный главарь разбойничьей шайки. Послав своих верных подданных удерживать подступы к Седди, сам он преспокойно скрылся, захватив с собой столько золота и драгоценных камней, сколько мог унести на себе здоровый мужчина.
Нет, с этим Кейн смириться не мог. Одно дело — погибнуть в бою под натиском численно превосходящего противника; совсем другое — умирать, зная, что человек, чье безумное предательство погубило тебя и твоих друзей, целый и невредимый скрылся от возмездия.
Усталость и дюжина ран ослабили натиск Кейна. Он был львом, на которого напала несметная стая крыс. Сколько вокруг себя он ни убивал, на их место вставали все новые и новые враги. Скоро этому должен был наступить конец.
В какой-то момент Кейн понял, что перед ним у стен Седди появились новые противники. Передовые отряды Объединенной Армии пробились к центру города, и теперь Кейн столь же методично, как он рубил сатакийцев, вступал в схватку с куда более серьезными противниками — солдатами Джарво.
Вот атакующие полки окружили крепость, проутюжив толпы сатакийцев. Вот пали под мечами и саблями нападающих последние соратники Кейна. Вот последний раз заржал и рухнул верный Энджел. Кейн едва успел соскочить с седла. Оказывается, благородное животное даже в кошмаре битвы пощадило метнувшегося прямо под копыта ребенка. За свое благородство израненный конь поплатился жизнью: мальчишка ткнул ему в брюхо обломок копья. В следующий миг меч Кейна рассек мальчишку надвое.
На мгновение толпа сомкнулась над ненавистным еретиком и мятежником. Отчаянным усилием Кейну удалось пробиться к стене. Повернувшись к ней спиной, он стал медленно продвигаться вдоль каменной вертикали, не видя, впрочем, особого смысла в своих действиях. Оставшись без коня, он был обречен. Все должно закончиться в течение нескольких минут.
Отчаянный приступ ярости охватил его при виде уже подзабытого лица со страшным шрамом на щеке. Джарво!
Кейн громко прокричал слова проклятия. Противник узнал его в свете пламени.
Джарво — верхом, в доспехах, в окружении верной охраны — изо всех сил пробивал себе дорогу к Кейну. Теперь ему не составит труда смять, изрубить на куски своего давнего противника.
Эх, если бы поблизости оказался оставшийся без седока конь… Нет, никакой надежды. Словно волка, его со всех сторон обложили своры собак и вооруженные луками и копьями охотники. Последним броском еще можно отправить на тот свет несколько лающих псов, но против их хозяев он уже бессилен.
Вдруг Кейн ощутил за спиной пустоту и какой-то неестественный холод. Башня Ислсль! В пылу боя он неосознанно пробился к ней.
Даже в разгар битвы башня оставалась пустой. Несколько трупов лежало у распахнутой двери. Войти внутрь? Зачем? Там негде спрятаться, нет возможности защитить себя…
Крик Джарво и грохот копыт донеслись до его слуха. Через мгновение все будет кончено. Не удастся ли прихватить с собой на тот свет Джарво? Нет, Джарво был слишком хорошим бойцом, а Кейн слишком вымотан и изранен даже для того, чтобы защитить себя.
Дверной проем словно звал Кейна. Там, наверху, есть другая дверь…
Кейн всегда сомневался — правду ли говорят древние легенды, правильно ли он понял заклинание, открывающее дверь в другой мир?
Думать было слишком тяжело. Тяжело становилось просто стоять.
Еще секунда — и он сможет отдохнуть…
Сделав шаг назад, Кейн последним усилием захлопнул за собой окованную железом дверь и задвинул толстые стальные засовы. Дверь тотчас же задрожала под градом ударов.
Кейн посмотрел наверх. Ни одной звезды на небе. Черное покрывало ночного небосвода сливалось с полукружием каменной площадки на вершине башни.
Новые, куда более сильные удары сотрясли дверь. Застонали петли и засовы. Видимо, Джарво где-то раздобыл бревно или тяжелую скамью, которой его солдаты воспользовались как тараном.
Кейн уже поднимался по лестнице.
ХХVII. В ЛОГОВЕ ИСЛСЛЬ
Мгновение — и запах гари заполнил башню… Мгновение — и взревела за стенами разъяренная толпа, затрещала под ударами тарана тяжелая дверь… Мгновение… Мгновение — и Кейн всем телом распластался, плотно прижимаясь к черному камню — солнцеподобному пауку или спрутовидному солнцу…
Холод… неземная стужа обступила его и — беспросветная, физически осязаемая плотная тьма. Кейн падал… летел, свободно, вверх ли, вниз — кто знает? Медленно-медленно измученное сознание покидало истерзанное тело…
И вот — нечто тысячью острых жал вонзилось в его душу.
Откуда-то из пустоты донесся беззвучный ледяной шепот: «Никогда… никогда еще у меня не было такого пиршества…»
В пустоте вновь появилось вещество — нечто осязаемо твердое…
Кейн оказался в каком-то туннеле, едва освещенном тусклым серым светом… Вход в нору тарантула, мелькнуло у него в голове. Границ коридора видно не было. Кейн пошел вперед. Своих шагов он не слышал, а обернувшись, вздрогнул: прямо за его спиной коридор обрывался в бездонную пропасть. Шаг вперед — и на столько же продвинулся край обрыва…
Со дна пропасти, поблескивая, в глаза Кейну взглянули далекие звезды. Преодолевая тошноту и дрожь в коленях, он отвернулся и пошел вперед.
Огромный белый медведь, почуяв чужака, бросился на Кейна, обнажив в свирепом оскале страшные желтые клыки. Встав на задние лапы, зверь выставил вперед длинные когти. Еще мгновение, и…
Действуя автоматически, Кейн увернулся от смертельных объятий медведя и, чуть не оступившись, отскочил в сторону, на глыбу серо-зеленого льда. Сверкающее крошево, выбитое из глыбы тяжелыми сапогами, серебристым облаком полетело вниз — к сверкающим звездам… нет — к появившемуся в тысяче футов ниже основанию ледника.
Белый медведь заревел и резко развернулся. Рука Кейна скользнула к ножнам — пусто. С другой стороны на ремне висит кинжал, но — против полутонны животной силы?..
Верхняя площадка ледника — несколько шагов в поперечнике. Со всех сторон обрывы. Неверный шаг — и даже медведю не останется ничего…
Синей молнией сверкнул кинжал, взлетая в воздух. Медведь даже не заметил жалкого стального когтя человека.
Кейн бросился навстречу атакующему чудовищу. Полторы сотни фунтов человеческих костей и мышц со всего размаха налетели на тысячу фунтов звериной плоти. Такой удар остановил движение медведя. Почти фут закаленной стали вонзился в его грудь… и остановился, ткнувшись в ребро. Кейн выдернул кинжал из тела медведя, и из раны хлынула струя крови. Еще один удар…
Когти в палец длиной впились в тело человека. В мгновение ока подбитый мехом плащ и кожаная куртка
