взглядом, Алексей обнаружил, что пребывает в самом эпицентре лютой сечи. Теперь он понял, что за странное оружие было в руках у селян. Крючьями на косах они цепляли всадников и стаскивали их на землю, добивая упавших либо ударом пики, либо древка. Широкие полотнища кос резали ноги и животы коней нападавших.
К месту стычки начали подтягиваться всё больше кочевников, которые до этого связывали пленников. Засвистели стрелы монгов, собирая свою кровавую жатву в рядах олавичей. Горстка смельчаков начала редеть, отступая с боем к воротам, которые пока еще оставались открытыми.
Алексей сблизился с несколькими монгами, чтобы хоть как-то обезопасить себя от метких стрел кочевников. Окруженный с трех сторон, он едва успевал уворачиваться и отбивать умелые удары сабель степных воинов. Он и сам не знал, как он мог при этом управлять лошадью, судорожно сжав колени и вдавив ноги в стремена, чтобы не свалиться наземь.
Противники наседали всё больше, вот уже сабли оставили свои следы на теле и на руке Алексея. Бросив отчаянный взгляд назад, он увидел, что оставшиеся в живых соратники отступили и ворота закрыли. «Опаньки… Вот и костлявая», — промелькнуло у Алексея и внутри всё сжалось.
Успев отбить сильный удар, Алексей развернул лошадь и направил ее в сторону ограды. В отчаянном броске Малышка вынесла его из толпы монгов. Рядом оказалась ограда, Алексей высвободил ноги из стремян и, подпрыгнув, ухватился за верхний край частокола. Только быстрота, с которой он перелетел через забор и упал, перекатившись несколько раз внутри, спасла его от десятка вонзившихся с наружной стороны стрел. Поднявшись и тяжело дыша, Алексей занял место среди защитников Степа.
Монги полезли на забор, стараясь занять на частоколе устойчивую позицию для стрельбы из лука. Полтора десятка лучников-олавичей сбивали кочевников с частокола, но их лезло всё больше. А точные выстрелы степных воинов неумолимо сокращали количество обороняющихся.
Степчане стали доставать косами залезших на ограду монгов, немного поумерив их атакующий порыв, но кочевники начали прорубать ворота. Алексей оказался перед воротами, которые уже трещали под ударами сабель. «Не продержимся», — безнадежно подумал он, крепче сжимая рукоять катаны. Через пару минут монги сломают ворота и ворвутся в Степ. Уже первые клинки сабель показались из дыр в бревенчатых воротах.
Но в этот момент из степи донесся стройный клич:
— Вервес! Вперед!
Боевой клич воев-олавичей! Из-за частокола не было видно, что происходит снаружи, но монги сразу же прекратили штурм Степа. И те из его защитников, кто залез на забор, смогли увидеть, что кочевники спешно перегруппировываются, чтобы отражать атаку отряда воев. Но понимая, что могут быть зажаты между поселением, откуда им ударят в спину, и наступавшими воями, монги стали отходить в сторону своих земель, оставляя пленников. Олавичи бросились в погоню, и вскоре оба отряда скрылись за горизонтом.
Алексей устало присел возле ограды. У него не было сил даже спрятать меч в ножны. Так с катаной в руках он и сидел, обессиленно прислонившись к шершавому дереву забора. Лишь сердце продолжало бешено колотиться, от чего стучало в висках и состояние было близкое к обморочному.
Степчане уже начали перевязывать раненых и собирать погибших. Алексей наблюдал за всем происходящим затуманенным взором. «Неужели всё закончилось?» — блуждали и путались мысли. Он чудом остался жив. Только благодаря его собственной ловкости и огромному везению жители Степа сейчас не складывают его изрубленное и утыканное стрелами тело в ряд с остальными павшими в схватке. Уф!
К Алексею подходили, спрашивали, не ранен ли он. Алексей же только качал головой и продолжал сидеть, постепенно приходя в себя. «Снова пришлось пускать в ход меч. И снова он сослужил хорошую (спасибо тебе, Мастер!) службу. Что же стало с теми кочевниками, которых я задел катаной? Фуф… сам-то хоть живой остался. Хотя почему я боюсь смерти, ведь я и так один раз уже почти умер. Или нет?»
Когда начало темнеть, прискакали вои. Как оказалось, монги всё же ускользнули от них в своих бескрайних степях. Олавичи привезли плененного — раненого монга, который на ходу свалился с седла. Еще один раненый был захвачен под стенами Степа.
Алексей, стряхнув с себя оцепенение, поднялся. И сразу же обратил внимание, что перед селением уже сложены большие кучи дров. Более чем два десятка. В Степе голосили женщины, протяжно выли собаки. Алексей безучастно смотрел, как тела погибших, облаченные в расшитые праздничные одежды, укладывали на вершины будущих костров.
Рядом со степчанским жрецом у «крематориев» стояли на коленях связанные пленники-монги. Двумя взмахами длинного острого ножа служитель богов перерезал монгам горла, подставив под струи льющейся крови большой плоский, мерцающий в свете факелов серебряными боками сосуд. До краев наполнив посудину, жрец по очереди побрызгал кровью каждое кострище с телом погибшего на вершине. Закончив эту кровавую процедуру, он вскинул руки к небу.
— Прими, владычица Ориль, новых общинников твоих Они славно трудились и славно сражались. Они будут достойными жителями Илии. Отпускаем их с миром и благодарностью за дела их земные.
Жрец по очереди подносил факел к «крематориям» и в темной осенней ночи один за другим вспыхивали яркие костры. Жители Степа стояли неподвижно, наблюдая затем, как их близкие переселяются в другой мир. Жрец пел песню, восхваляющую деяния погибших.
Алексей не остался до конца погребальной церемонии. Он слишком устал и всё еще не отошел от потрясений сегодняшнего дня. Отыскав сарай, наполненный соломой, он зарылся в душистую кучу и заставил себя заснуть.
Всю ночь он метался в наваждении битвы, вызванной недремлющим подсознанием. Он всё рубил и рубил кого-то, но никак не мог поразить. А его разрубали на куски и перерезали горло, из которого широким потоком выливалась кровь.
Утром у Алексея болела голова от ночных наваждений, вызванных потрясениями дня вчерашнего. Он собрался возвращаться в Турач.
— Ты как здесь оказался? — спросил Алексея Ратибор, примчавшийся в Степ вместе со своими воями.
— К столяру здешнему приехал.
— Степчане говорят, ты вчера храбро сражался. — Алексей промолчал.
— Не ожидал от тебя, — продолжил начальник заставы, — думал, ты только руками махать можешь да с безоружными драться. Покажи-ка мне свой меч, — попросил Ратибор.
Молча сняв со спины ножны с мечом, Алексей протянул их олавичу. Ратибор внимательно осмотрел клинок, покрутил со всех сторон, попробовал рубануть пару раз.
— Да, — произнес он неопределенно и вернул оружие Алексею. — Краф выковал? — поинтересовался он.
— Угу, — подтвердил Алексей.
Подошел молодой широкоплечий вой, в котором Алексей узнал парня, который испытывал его мечом. Он что-то прошептал на ухо Ратибору, показывая на Алексея.
— Да брось ты, Братуш, — раздраженно оборвал его начальник. — Ты бы спросил у степчан, как он вчера рисковал жизнью, чтобы спасти женщин и детей.
Братуш хмуро сдвинул брови и ушел.
— Считает, что это ты навел монгов, — пояснил Ратибор. Алексей не стал оправдываться и заверять олавича в своей беззаветной преданности.
— Как-то обошли они заставы и застигли Степ врасплох. Хорошо, что дозорный случайно их обнаружил и поднял заставу. Иначе бы мы не успели и на месте селения сейчас догорали бы головешки, а пленников гнали в Такк, — покачал головой Ратибор. Видно было, что воин сильно переживает из-за того, что кочевники прорвали вверенную ему границу. — Хорошо хоть скоро зима. Зимой монги откочезывают на зимние стоянки и сюда приходят редко.
— Ратибор, а почему вы не соберетесь и не разобьете монгов на их территории? Раз и навсегда. И тогда набеги прекратятся, — задал интересовавший его вопрос Алексей.
— Шибко ты умный. — У держателя границы дернулись рыжеватые усы и напряглись скулы на суровом лице. — Монгов много. И кони у них быстрые. Степь большая. Много разных племен, разбросанных по всей степи. Как их там поймаешь? — сокрушался Ратибор. — Наше счастье еще в том, что разные племена часто ссорятся друг с другом. Если бы все монги объединились — нам бы пришлось ой как туго. — Ратибор
