разведчик.
«Привольное, — соображал Алексей, натягивая сапог на ногу. — Небольшое селение рядом с Идежским трактом. Там же лагерь раненых! Там — БРАЙАНА!»
Он не должен был этого делать. Если сейчас, когда наступило время решающих сражений, армия останется обезглавленной, то долго ли смогут организованно сопротивляться олавичи, монги, бранны и кхады? Сейчас он не имел права личное ставить превыше ответственности за десятки тысяч жизней. Вот скоро закроют прорыв и тогда уже можно будет ликвидировать прорвавшихся за фронт тварей. Обрии сейчас вряд ли снова поведут Рой в атаку. Ведь их тоже сильно потрепали под Турачем да и в других местах.
Но Алексей был человеком. Со своими чувствами и эмоциями, которые сейчас не стали слушаться увещеваний разума. В этот момент он не думал ни о чем другом, кроме дорогой его сердцу сероглазой девушки с пышной русой косой. Скоро там будут эти мерзкие хабби!
Почти не касаясь стремени, взлетел Алексей на своего светлогривого скакуна и изо всех сил ударил коня пятками под ребра. Соловушка обиженно заржал, становясь на дыбы, и рванул прямо по недавно скошенному полю. Когда через пару миль Алексей оглянулся, то увидел, что два десятка «спецназовцев» Братуша во главе со своим командиром несутся вслед за ним. Соловушка летел как ветер, время от времени вздрагивая, когда в его взмыленные бока ударяли пятки хозяина.
«Успеть… Успеть… Успеть…» — пульсировала жилка на лбу Алексея в такт его единственной мысли.
Ворота и часть ограды Привольного уже были разрушены, и через проломы в селение вливался поток сквертов. А стремительные прыгуны уже проникли по ту сторону ограды. Через проломы частокола было видно, что внутри кипел неравный бой. Горстка воев да раненые, которые могли стоять на ногах, сдерживали рвущихся вперед тварей, обороняя узкий уличный проход.
Внезапно обрушиться на врага с тылу не удалось. Среди тварей хорошо можно было различить человеческую фигуру с копной золотистых волос. Обрий их почувствовал за несколько сот метров. И сейчас задние ряды сквертов быстро разворачивались во фронт к несущимся всадникам, готовясь уничтожить горстку смельчаков, дерзнувших атаковать их.
Алексей сразу же понял, что он любой ценой должен нейтрализовать силу обрия, чтобы его воины не стали в битве беспомощными эпилептиками.
— Вперед! Прорываемся вовнутрь! — закричал он воям, пропуская их вперед.
И, забыв обо всём, полностью сконцентрировался на стройной фигуре в комбинезоне защитного цвета.
Обрий выглядел неправдоподобно красивым и грациозно-изящным среди копошащейся массы жутких чудищ. Но это лишь подстегивало Алексея, который уже разглядел внутри селения, за спинами отчаянно сражающихся раненых воев, несколько женских фигурок, с трудом натягивающих большие луки и пускающих стелы в наседающего врага. Одна из них была Брайана. И еще было видно, что защитников становится всё меньше и меньше. Еще несколько минут — и в живых не останется никого.
«А-а-а-а-а-а-а!» — что есть мочи завопил Алексей, и страшен был его крик. Он старался, чтобы этот крик не только звучал в воздухе, а чтобы он разлился внутри него по всему телу, охватывая каждую его клеточку. Всю свою ярость, всю ненависть, всё свое желание защитить любимую он вложил в этот крик и его безмолвную силу направил прямо на стоящего среди сквертов человека с волосами цвета солнца.
И сразу же в ответ у Алексея сдавило голову невидимыми клещами, сбилось дыхание и стиснуло внутренности. Но судя по тому, что Братуш и другие воины на полном скаку врубились в массу сквертов, кроша хитиновые тела и прокладывая себе путь копьями и мечами, обрий сейчас был полностью поглощен одним-единственным противником.
Преодолевая слабость тела, Алексей усилил свой безмолвный крик, несясь к златовласому врагу. Дорогу ему прокладывали вои Братуша; и не зря они были лучшими — человеческая фигура, скрывающаяся среди тварей, становилась всё ближе и ближе.
Алексей уже не ощущал себя человеком. Слабое тело корчилось от неимоверной, непередаваемой словами адской боли. Но он не чувствовал этого — его сознание сейчас превратилось в несущееся стадо диких буйволов, оно стало грохочущим камнепадом, безудержной лавиной, всесильным потопом, бушующим пламенем, могучим торнадо, разрушительным цунами. И всё это единым ревущим потоком изливалось на новоявленного «бога».
И налитыми кровью глазами, которые чуть не лопались от жуткого напряжения, Алексей увидел, как изумленный обрий пятится назад. Властитель хабби успел отступить почти до остатков ограды, когда Алексей настиг златовласого.
Он убил повелителя тварей голыми руками. Бросившись на него прямо с коня и сбив наземь, Алексей сломал обрию изящную шею.
Гибель златовласого вызвала временное оцепенение среди атакующих тварей. Этого замешательства хватило, чтобы вои спешились и, подхватив обессиленное тело Алексея под руки, соединились с уцелевшими защитниками Привольного.
— Олеша! — вывел Алексея из полузабытья голос Брайаны.
Она бросилась к нему, прижавшись всем телом, и Алексей, практически ничего не видя, чувствовал ее тревогу, ее тепло, ее ЛЮБОВЬ. Именно это и начало возвращать ему силы. Он уже самостоятельно оперся на ноги, в глазах начало проясняться, и он смог посмотреть на Брайану и измученно улыбнуться. Он ничего не мог сказать ей, поскольку порвал себе голосовые связки во время безумного крика. Поэтому он просто улыбался.
— В два ряда! Раненые назад. Передний — копья, задний — мечи в землю. Передние — щиты сомкнуть! Задний ряд — натянуть арбалеты. Стрелять!
Алексей оторвался от Брайаны и повернулся. Братуш хладнокровно отдавал команды, поскольку пришедшие в себя твари снова ринулись на людей. Правда, уже не тем слаженным порядком, как под командованием златовласого, а сплошной массой, не сохраняя боевой строй. И сейчас у них на дороге находились полтора десятка уцелевших раненых защитников селения и одиннадцать пробившихся к ним воев Братуша.
Оттолкнув Брайану за спины воинов, Алексей успел подобрать копье, лежащее рядом с телом мертвого воя, когда первые прыгуны-стаго бросились на людей.
Сколько они держались — пять минут, десять или же более получаса, никто бы не ответил. Время замерло, секунды растянулись в часы и мгновения хватало, чтобы убить очередного врага или погибнуть самому. До последнего сражались олавичи, не пропуская тварей к домам, где были размещены тяжелораненые.
Израсходовав все свои ножи, Алексей неистово орудовал тяжелым копьем, удерживая свой участок улицы. Он не умел биться копьем, но вот уже сколько времени, используя это оружие как шест, он отбивал выпады хитиновых «мечей» сквертов и отражал страшные ловушки прыгунов. Вертясь юлой, он разбивал массивным тупым концом уродливые «лица» человекообразных тварей, острыми кромками листообразного наконечника отсекал конечности и вспарывал жесткие брюха. Хорошее копье ему попалось: из твердого дерева, тяжелое и прочное, легко скользя в руках, крошило оно напирающих тварей.
Алексей знал, что не имеет права упасть, пока за его спиной находится ЕГО ЖЕНЩИНА. Один за другим падали верные соратники, корчась от жутких ран, нанесенных страшным оружием хабби. У Алексея руки и ноги были изрезаны и исколоты, покрыты мелкими ранами; тело же несколько раз защитила кольчуга Шамы. Но голова была цела — и он стоял. Хабби перли и перли вперед, стремясь покончить с остатками сопротивляющихся людей, чтобы добраться до поживы, спрятанной в домах селения. Но вои всё еще стояли. Стоял и Алексей. Он сейчас пребывал в состоянии холодной ярости и не думал ни о чем, кроме текущего мгновения битвы. Разум застыл, а уставшее тело пребывало в трансе, примерив на себя облик наилучших ратоборцев. На месте Алексея сейчас орудовал трезубцем могучий гладиатор, крошил врагов огромным топором яростный викинг в рогатом шлеме, безудержно рубился полутораметровым мечом-нодачи не знающий страха смерти самурай, прокладывал себе дорогу острым палашом храбрый конквистадор, раскраивал черепа кривым ятаганом бешеный янычар, с неимоверной скоростью сверкала ловкая сабля удалого казака…
Когда его копье сломалось, заваленный трупами проход между двумя полуразрушенными домами
