— Так где ж он теперь?
Такие вопросы посыпались дождем. Славчо пошептался о чем-то с товарищами. Потом повернулся к крестьянам и сказал:
— Не бойтесь: Недю в наших руках!
— Держите его? Ну, слава богу!
— Крепко держим. И теперь спрашиваем вас, что с ним делать? Не мы, а вы больше всего страдали от Недю… Говорите, говорите, братцы, как нам его наказать?
Крестьяне стали перешептываться.
В этот миг окружавшая гайдуков толпа под каким-то сильным напором раздалась. Многие обернулись, чтобы увидеть, в чем дело.
— Не пускайте ее! — послышались голоса.
— Назад, назад!
— Чего она тут визжит, как дудка червивая!
Гнев толпы на ту, что продиралась вперед, нарастал.
Славчо, голова которого возвышалась над головами всех остальных, увидел, в чем дело.
— Недювица идет, что ли? — спросил он.
— Она самая!
— Гоните ее в шею! — опять закричали крестьяне.
— Не с добром пришла! Ишь как глаза вытаращила! — слышалось отовсюду.
— Эй, чего тебе тут надо? — спрашивал один.
— Назад! — кричал другой.
— Славчо, Славчо! Пусти меня к себе! — отчаянно завопила Недювица, не уступая тем, кто ее выталкивал.
Славчо махнул ей рукой, Вылкана тоже.
— Пускай подойдет, — сказали они.
После этого толпа расступилась перед женщиной. Это в самом деле была жена Недю.
— Ну, чего тебе надо? — строго спросил Славчо.
— Знаем, чего ей хочется. А только уйдет несолоно хлебавши.
— Пускай поплачет, как народ от ее муженька плакал. Бог правду видит, — послышались другие голоса.
Но вскоре воцарилось молчание.
Еще молодая, но страшно бледная, с упавшим на плечи платком, вся в слезах, Недювица подошла ближе.
Упала на землю, обняла Славчо колени.
— Отпусти, отпусти его, Славчо! Заставь за себя бога молить, прошу тебя, Славчо…
И продолжала плакать.
Воцарилась тишина. Крестьяне не сводили глаз с Недювицы, которая валялась на земле, в ногах у воеводы. Кто поверил бы три месяца назад, что спесивая жена чорбаджи Недю будет целовать следы ног гайдука Славчо? Но удивительное дело! Ожесточенье толпы вдруг пошло на убыль. Картина унижения и такого глубокого отчаяния пробудила в душах присутствующих какое-то новое, более доброе чувство, вытеснившее недавнюю ненависть. Их тронуло горе Недювицы, которая в конце концов вовсе перед ними не грешна и ни в чем не повинна.
— Ишь горемычная! — заговорили в толпе.
И тотчас, словно по молчаливому уговору, раздалось множество голосов, обращенных к воеводе:
— Воевода, воевода, пощади Недю. Просим тебя!
— Отпусти, отпусти его!
— Пусть вернется и знает, что по нашей милости жив остался.
— Мы ему прощаем!
Просьбы о помиловании и прощении неслись со всех сторон. Чувство человечности взяло верх: никто из присутствующих не потребовал смерти.
— Ладно! — согласился Славчо.
И, обратившись к Недювице, сказал:
— Ну, Недювица, к ужину жди мужа. Вот мое слово… А теперь пойди принеси трехлетнего да попотчуй нас на дорогу.
Недювица, от радости сама не своя, не знала, что и сказать… Она только целовала руки всем просившим за Недю.
— Только чтоб муж твой взялся за ум и человеком был: помнил, что он болгарин! — наставительно говорили ей более пожилые.
— Будет, будет. Добрым как голубь, ангелом кротким будет… Вот увидите, ей-богу, не лгу, — отвечала она, сама плохо понимая, что говорит.
— А что воевода приказал? Неси трехлетнего да угощай… И на вашей улице нынче Петков день.
Недювица бегом побежала домой, и вскоре на площади, под веселые здравицы и разговоры, полилось из бочонка трехлетнее белое чорбаджи Недю.
Казалось, все были счастливы тем, что сделали вместе доброе дело.
После этого происшествия дружина куда-то пропала, и про нее перестало быть слышно.
Ходили разные слухи. Одни толковали, что она ходит теперь где-то в других местах, другие — что ее изрубили в куски во Врачанских горах, третьи — еще что-то.
На самом деле Славчо распустил дружину, а сам ушел с женой в Сербию, в Неготин, где и поселился.
Так как ему досталась большая часть видинской казны, он занялся торговлей, благодаря своему трудолюбию и сноровке скоро разбогател и стал одним из самых знатных жителей Неготина.
После освобождения неготинский торговец вернулся на родину; теперь он занимает в Р. должность мирового судьи.
И надо сказать, это один из лучших мировых судей. Он так же хорошо умеет изобличать виновного, как прежде умел пинать в брюхо. Чему только не научится человек!..
Еще несколько слов: последний подвиг Славчо в Бели-Меле, то есть его появление с дружиной в Петков день на сельской площади и участие в хоро, остался тайной; турки так и не узнали об этом сердечном братании белимельчан с разбойниками.
Единственным недоброжелателем, который мог бы сообщить об этом властям, был Недю.
Недю на самом деле тогда же вечером вернулся к жене. Но с того дня он стал другим человеком… Читатель убедится в этом, если узнает, что в 1876 году среди множества заподозренных в пособничестве отряду Ботева и угоняемых связанными в Софию первым шагал белимельчанин Недю!
Перевод А. Собковича
В КРИВИНАХ
Мы приехали на Карнарский постоялый двор довольно рано. Там, по обычаю, остановились и вошли в корчму — отдохнуть и выпить по стаканчику виноградной водочки, прежде чем пуститься дальше по извилистым дорогам Стара-планины, чьи зеленеющие склоны начинались тут же, за воротами постоялого двора.
Я ехал по этим местам впервые. Но трое моих товарищей и сограждан были старыми румынскими паломниками; они хорошо знали дорогу в Румынию — былую Колхиду сопотцов и карловцев, куда отец
