воспринимал так, словно ее устами глаголет сама мудрость. Понаблюдав, как дядя сидит с Сарой на одном колене и с Хоуп на другом, нежно обняв обеих, она вновь сослалась на мнение своих родителей:
— Моя мать говорит, дети могут перевозбудиться.
— В самом деле? — со смехом переспросил Джеральд. — И что же тогда будет? Они начнут вещи ломать или истерики закатывать? Что они натворят?
Ответа на этот вопрос у Полин не нашлось, но на дядю и двоюродных сестер она взирала с неприкрытой завистью. Чуть позже она подошла вплотную к его креслу. Облокотилась на спинку, потом переместилась так, чтобы прижаться к плечу Джеральда. Он рассказывал дочерям историю про помощника трубочиста. Пятнадцатая серия или что-то в этом роде. Полин стояла и слушала.
Кресло было большое. Джеральд тоже. Места хватало для всех. Джеральд заглянул в печальное личико.
— Присоединяйся, перевозбудишься вместе с нами, — предложил он.
Он подсадил Хоуп на подлокотник, чтобы ее щека соприкасалась с его щекой, и освободил для Полин место на коленях. Теперь он одной рукой обнимал и племянницу, и дочку. Полин сперва ежилась, но вскоре приятно расслабилась. Урсула косилась на них. Ныне, в девяностые годы, в эпоху утраченной невинности мало кто из мужчин решился бы усадить на колени десятилетнюю девочку, к тому же крупную и развитую не по годам. Наверное, теперь и Джеральд поостерегся бы. Но в ту пору никто не возражал, кроме Урсулы, да и Урсулу больше огорчало, что дети предпочитают ей Джеральда. Она не понимала, почему так и не сумела наладить контакт с детьми, почему родные дочери разве что снисходительно терпят ее, порой подставляют щеку для поцелуя, но, исчезни она завтра из их жизни, вряд ли бы они это заметили.
Вот когда Джеральд отлучился на полтора дня, они всполошились. «Папочка, где мой папочка?» — в два голоса заныли они. Однако к тому времени Дикки Парфитт уже проследил их папочку вплоть до дома, адрес которого был Урсуле незнаком. Джеральд ходил туда один, без девочек, говоря Урсуле, что занят сбором материала для статьи. Отлучаясь, он всегда сообщал ей, куда идет. Вернее, как бы сообщал: говорил, что занят сбором материала, или встречается с издателем, или идет в библиотеку, но не пояснял, какой материал собирает, о чем пойдет речь на встрече с издателем, что ему понадобилось в библиотеке.
— Я ухожу через час, — предупредил он. — Надо кое-что проверить.
Дикки Парфитт, предупрежденный Урсулой (не хотелось с ним связываться, тошнота подступала к горлу), поджидал Кэндлесса, затаившись у станции метро на Хит-роуд. Он спустился вместе с ним к поезду, потом оба они пересели на Тоттенгем-корт-роуд на центральную линию. Джеральд вышел в Лейтонстоуне и пошел к западу по Фейрлоп-роуд, свернул на Хейнолт-роуд, пересек Ли-роуд и оказался в Лейтоне. Урсула читала отчет Дикки, гадая, что это за районы. Лейтон, Лейтонстоун — она о таких не слышала, какие-то восточные пригороды.
Он направлялся к Гудвин-роуд, расположенной неподалеку от железной дороги Лондон-Мидленд. По- видимому, неприятные места, трущобы, хотя Дикки не писал об этом в отчете. Пройдя половину улицы, Джеральд остановился и стал смотреть на дом, расположенный на другой стороне. Рядом с ним на парковке стоял минивэн, пустой. Джеральд встал позади машины таким образом, чтобы (так решил Дикки Парфитт) наблюдать сквозь ее окна за домом, оставаясь невидимым для его обитателей.
День выдался погожий, Дикки Парфитт отнюдь не тяготился своей работой, наблюдая за Джеральдом Кэндлессом, который наблюдал за чужим домом, — ему случалось нести вахту и в дождь, и в снегопад. Но через полчаса он задергался: до каких пор «объект» будет торчать на одном месте? Пока водитель не вернется?
Наконец дверь дома отворилась, вышла женщина. Дикки не удостоил ее подробного описания, однако назвал «пожилой» и добавил, что она везла сумку на колесиках. Если тайна Кэндлесса не заключается в извращенной любви к старушкам, эта женщина никак не могла быть «той самой», однако на всякий случай Дикки ее сфотографировал. Он видел, как она удаляется к железнодорожной станции Лейтон-Мидленд. Когда старуха скрылась из виду, Джеральд двинулся в противоположном направлении, к Ли-роуд. Попросту вернулся туда, откуда пришел, сел на метро и поехал домой.
Дикки полагал, что просто наблюдать за домом гораздо удобнее сидя в машине. Однако это соображение он оставил на потом, а пока что возлагал все надежды на запланированную «объектом» полуторадневную отлучку. Вновь пришлось идти за Джеральдом в метро, на этот раз «объект» пересел на кольцевую линию на Кингс-Кросс и вышел на Паддингтон, а там, на вокзале, купил билет первого класса до Барнстепла, туда и обратно. Дикки, стоявший за ним в очереди, купил билет эконом-класса.
Втайне он был уверен, что в поезде к Джеральду присоединится «молодая леди», и специально сходил проверить, однако Джеральд сидел в одиночестве, читал книгу и ел батончик «Марс». В Эксетере они пересели на другой поезд, опять же без «молодых леди», и предприняли «долгое утомительное путешествие» в Барнстепл. И здесь Дикки потерял Джеральда из виду, потому что на вокзале «объекта» встретил какой-то человек, заурядный человек с зеленым «вольво», а Дикки не удалось поймать такси.
Через неделю, когда Джеральд поехал «по делам» в семейном автомобиле, Дикки пошел на риск и решил дожидаться его в Лейтоне, на углу Гудвин-роуд. Все складывалось, как он и предполагал: из машины наблюдать за домом удобнее. Вскоре приехал и Джеральд. Он припарковал семейный автомобиль и принялся ждать — так показалось Дикки. Разглядеть, чем занят Джеральд, он не мог. Но когда Джеральд вышел из машины, постучал в дверь, потом достал ключ и сам отпер замок, Дикки среагировал немедленно. Он успел сфотографировать его, но дверь сразу же захлопнулась, и встретил ли кто-то Джеральда, сыщик не рассмотрел.
Сара и Хоуп приехали вечером в пятницу в машине Сары. Девочки редко приезжали вместе, на этот раз в знак солидарности: смыкают ряды перед лицом неприятного открытия о родном отце. Автомобиль они вели по очереди, непрерывно обсуждая загадку Кена Эпплстоуна, которого им так и не удалось разыскать.
— Вернее, Джейсону Тэйгу не удалось, — уточнила Сара.
— Ну да. А как он действовал?
— У него есть приятель-канадец. Тот позвонил своему отцу в Торонто и попросил просмотреть все телефонные справочники в стране. Отец на пенсии, заняться ему больше нечем. Он был просто счастлив, что может кому-то помочь.
— Не надо было вмешивать еще и Тэйга, — дрожащим голосом вымолвила Хоуп, снимая широкополую черную шляпу и бросая ее на заднее сиденье. — Просто ужасно, что теперь чужие люди знают про папочку. Ты могла бы сама все сделать — ну, то, что сделал Джейсон. Среди твоих студенток наверняка есть канадка. Поручила бы это ей, не объясняя, кто такой Кен Эпплстоун.
— Нет, Хоуп, одна я не справлюсь. Семестр уже начался, дел по горло. С тем же успехом можно сказать, что это должна сделать ты.
— Но ведь книгу ты взялась написать, верно? А ты подумала, как будешь писать, если выяснится, что папочка совершил что-то ужасное? Бедный папочка, мне кажется, он сделал что-то противозаконное, не нарочно конечно. А если разнюхает желтая пресса? Что тогда делать?
— Не знаю, — пробормотала Сара и умолкла. Вдали показались огни Бристоля, когда она возобновила беседу: — Отец этого канадца так и не нашел Кена Эпплстоуна.
— Ты уже говорила. Однако он нашел Эпплстоуна Джона, верно?
— Нашел номер его телефона. В Виннипеге. Никто не подходит, автоответчик не включен.
Они остановились на заправочной станции, купили две порции пирога со свининой, два пакетика чипсов и две банки коки. Дальше машину вела Хоуп.
— Может, купишь машину с автоматической коробкой передач? — предложила она. — Ручная — это допотопно. Надо было взять мою машину. Я тебе говорила, а ты не послушала.
— Ешь пирог, — ответила Сара.
Разговор прекратился — сестры сосредоточено поглощали пищу. Под Тивертоном Хоуп заговорила снова:
— Ты решила, что папочка рос у родственников или друзей Кэндлессов в Ипсвиче, так? Что кто-то из старших или сам бывал в доме, когда умирал маленький Джеральд, или слышал от кого-то и рассказал об этой смерти своему сыну, его сверстнику?
