декабря, в установленное место, адмирал? — спросил Симицу.

— Надо. Мы начнем решающий бросок вечером шестого декабря, делая тридцать узлов. — Симицу понимающе кивнул.

Росс с ужасом понял, до чего хитер и проницателен этот старик. Он был отменный тактик и стратег.

— Я понимаю, — сказал адмирал Симицу, — что вам не терпится провести разбор полета с вашими летчиками. Поэтому вы свободны.

Симицу отдал честь, поклонился и исчез, оставив адмирала и Росса наедине друг с другом. Росс понимал, что сейчас должен каким-то образом заставить старика изменить свое решение. Другой возможности ему уже никогда не представится. Несмотря на ясное осознание трудности своей задачи, он все-таки начал:

— Вы абсолютно непоколебимы в своей решимости атаковать Перл-Харбор, адмирал?

— Таков приказ, капитан. Я получил его от главнокомандующего Объединенным флотом адмирала Исоруку Ямамото лично.

— Адмирала Ямамото вот уже сорок лет нет на этом свете, адмирал, — заметил Росс. — Он погиб, совершая инспектирование. Его самолет «Мицубиси G4M» был сбит над Соломоновыми островами. Хочу еще раз напомнить, что ваш поход состоится на сорок два года позже, чем следовало бы.

— Это не существенно. Приказ есть приказ. Это самое главное, капитан.

— Самое главное? — переспросил Росс, чувствуя, что его решимость тает. — Вы уничтожили мой корабль, вертолет Береговой охраны, русский самолет. Когда прекратятся эти убийства?

— Никогда, — твердо отчеканил адмирал, затем с легким упреком в голосе добавил: — Прошу вас, капитан, держите себя в руках. Вы ведь профессиональный военный. Разве разумно оставлять свидетелей?

— Но вас уже обнаружили. Русские, несомненно, успели передать все необходимые сведения.

Старый моряк пожал плечами и ответил:

— Я не желаю иметь ничего общего с кораблями, которые ползут как черепахи. Я мчусь навстречу беде.

— Господи, вы же цитируете Джона Пола Джонса?[23]

— Почему бы нет, капитан? Он знал толк в морском деле и был неплохим командиром. Разве вы забыли его девиз?

— Нет, не забыл, — отозвался Росс. — Только я никогда не убивал беззащитных людей. Вы же просто наслаждаетесь этим.

— Ха! Вы знаете, сколько по вашему радио говорили об атомных бомбах? Согласно вашей версии истории, две из них были сброшены на японские города. Сколько же человек погибло в Хиросиме и Нагасаки? Пятьдесят тысяч? Сто тысяч? Разве тамошние женщины и дети были вооружены до зубов? Угрожали вашим войскам? Не говорите мне про убийство беззащитных граждан, янки!

— Это были военные операции, цель которых — скорее положить конец войне. Те же, кого вы убили, не были вашими врагами, они никак вам не угрожали. Да, да! Вы же хладнокровно убивали мирных граждан.

— Какие формулировки, капитан. Значит, если убивают американцы, это военная необходимость во имя гуманных целей, а вот когда убивают японцы — это чудовищное проявление бесчеловечности. Каков же ваш общий знаменатель? Чем вы руководствуетесь?

— Соображениями гуманизма.

— Гуманизм! — горько усмехнулся адмирал. — Значит, по-вашему, вы проявили гуманизм, когда запретили иммиграцию из Японии в двадцатые годы, а потом велели нам убираться из Китая и наложили эмбарго на поставки нефти в Японию в тридцатые? Одной рукой вы даете нам пощечины, а другой мешаете защищаться? — Глаза старика воинственно засверкали. — Когда же мы начинаем отстаивать наше право бороться за Азию для азиатов, вы начинаете убивать всех подряд.

— Значит, вы верите в то, что атомные бомбы были и впрямь сброшены?

Старик выставил руки ладонями вперед:

— Это все не имеет никакого значения. Когда же вы, капитан, поймете главное!

— Главное? В чем оно состоит?

— «Йонага» получил боевой приказ, капитан. Мы сделаем все, чтобы выполнить поставленную перед нами задачу.

— Вы хотите уничтожить Перл-Харбор?

— Ну да. Поймите, раз нам дан приказ, мы обязаны его выполнить. Любой ценой.

— Приказ — мчаться навстречу беде? Неужели, адмирал, это ваш единственный разумный довод? Неужели у вас не существует иного оправдания?

— Вы сами командовали, капитан. Меня удивляет, что вы задаете мне подобные вопросы.

— Есть пределы, за которыми командир уже не имеет права ссылаться на полученный им приказ. Командир обязан взвесить шансы на успех, подсчитать возможные потери. Приемлемы ли ваши предполагаемые потери? В состоянии ли вы нанести противнику достаточный урон? Да и вообще можете ли вы добраться до цели? Или вы готовы поступиться «Йонагой», бросить корабль в костер, как обломок доски, выброшенный на берег волнами? В костер во славу проигранного дела?

Лицо старика сморщилось еще больше. На нем появилось подобие улыбки.

— Капитан, вы сделались очень красноречивым, и в вашей риторике есть своя убедительность. — У Росса снова затеплилась надежда. — Вы бы предпочли, чтобы «Йонага» развернулся, отправился назад, в Японию, и спокойно бросил якорь в Токийском заливе?

— Ну да…

Фудзита долго и пристально смотрел на Росса.

— Не для того строили этот авианосец, не для того его оснащали, не для того готовились члены его экипажа, чтобы вдруг взять и повернуть обратно, не выполнив боевого задания.

— Это уже не имеет никакого значения, адмирал. Война давно окончена.

— Предположим, вы правы, — Росс снова воспрял духом. Неужели дело сдвинулось с мертвой точки? — Но скажите, капитан, когда в истории человечества люди создавали военную машину и не пользовались ею?

Порох вздрогнул, словно его ударило током.

— Вы хотите сказать: «Йонага» должен атаковать Перл-Харбор, потому что «Йонага» существует?

— Разве человечество не руководствуется в своих действиях именно такой логикой?

— Нет!

— Да!

— Нет!!! — чуть не крикнул Росс.

— Ошибаетесь, капитан. Если уж человек брал в руки оружие и взводил курок, он всегда стрелял.

— Даже если целился себе в голову?

— Даже тогда. Должен ли я еще раз напомнить вам о ваших собственных атомных бомбах?

Росс в отчаянии воздел вверх руки.

— Значит, задание надо выполнить только потому, что «Йонага» оказался в этой точке и у него есть приказ. Ну где тут логика, адмирал?

— Прецедент, капитан. Прецедент.

— Какой прецедент?

— Вы верите в то, что нюрнбергские процессы действительно имели место?

— Это факт истории.

— Мы собрали огромное количество информации относительно этих процессов. Предположим даже, что они и впрямь состоялись? — Росс кивнул. — Скольких невинных людей уничтожили немцы в газовых камерах?

— От восьми до десяти миллионов.

— Какой аргумент в защиту Геринга, Йодля, Риббентропа, Кейтеля и прочих подсудимых приводили адвокаты?

— Выполнение приказа, — неохотно буркнул Росс.

— Вот именно, капитан. Итак, немцы просто выполняли данный им приказ.

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

2

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату