по синим шеренгам. Офицеры по-прежнему безмолвствовали. Наконец взгляд Пороха Росса остановился на адмирале Фудзите. Старик стоял очень прямо, надменно вскинув подбородок, его глаза влажно поблескивали. Очень тихо Росс произнес:
— Цена славы, адмирал, никогда не бывает слишком высокой, не так ли?
Фудзита промолчал.
Ему было нечего сказать.
6. 4 декабря 1983 года
Несмотря на то, что в Военно-морской академии очень неплохо преподавали математику, Брент Росс все же почувствовал себя как-то неуверенно, когда оказался в комнате полной компьютеров. Он сидел в стеклянном кубике офиса Памелы Уорд, поставив свой портфель рядом со стулом. Отсюда ему было прекрасно видно соседнее, набитое вычислительной техникой помещение. Но думал он не о компьютерах и даже не о Памеле Уорд, сидевшей за своим столом в каких-то двух футах от него. Сейчас он думал о своем отце, вот уже три дня числившемся без вести пропавшим. «Скорее всего, — размышлял Брент, — отца уже нет в живых, и его тело постепенно превращается в мумию в холодных глубинах Берингова моря».
— Но они по-прежнему ведут поиск. Брент, — нарушила молчание Памела.
— Да, да… Конечно. Но им не удастся его спасти. Он погиб… Как и вся его команда.
— Брент, тебе дадут короткий отпуск… — тихо сказала Памела, и глаза ее предательски заблестели.
— Как понесшему утрату, — механическим тоном отозвался Брент. — Только кого мне оплакивать? Когда умерла мама, что-то такое оставалось. Конечно, это уже была не она, но тем не менее существовало нечто осязаемое. На это можно было смотреть, вспоминать, скорбеть…
— Но у тебя есть воспоминания, — напомнила Памела. — Разве этого мало?
— Это все верно… Сегодня утром коммандер Белл предложил мне не ходить на работу до конца недели. Но у меня никого нет. Остается, значит, или сидеть у себя дома, или ходить по знакомым. Вся моя родня — тетка и дядя и двое кузенов — на Востоке. Я уже отправил им телеграмму. И еще есть одна вещь… — Он наклонился к Памеле. — Я нужен коммандеру, ведь в этой конторе я держу руку на пульсе всех событий. — Внезапно в его голосе появилась жестокость. — «Спарта» была уничтожена, и рано или поздно через нашу контору пойдет какая-то дополнительная информация. Лучший способ почтить память отца — помочь найти его убийц. — Он вздохнул и снова откинулся на спинку стула. — И ты мне поможешь. — Она удивленно подняла брови, а Брент продолжал: — Ты поможешь мне поймать его убийц, а потом… Когда все это окончится, — его голос сделался мягче, — потом, может, закатимся куда-нибудь в Снахомиш на лыжах, ты да я… — Потом он вдруг прищурился. — Кстати, Пам, я ведь забыл тебя спросить. Ты катаешься на лыжах?
— Да, Брент, и очень люблю, — отозвалась она, подаваясь вперед. — Спасибо за приглашение. Я там никогда не бывала. Но слышала, что это здорово.
— Я был там в ноябре. Лучше, чем в Аспене. Не так много людей. Кругом снег, горы и все твое… Ты хозяин белого безмолвия…
Памела рассмеялась, явно обрадованная такой переменой его настроения:
— И мы могли бы потанцевать у Берта Дальгрена. Говорят, там играют только польки и шотландки.
— Да, это в Ботеле. Можно попробовать. — Впервые за все это время он улыбнулся и, посмотрев на часы, сказал: — В десять ноль-ноль мне надо быть у Белла. То есть через пятнадцать минут. — Он потянулся за своим чемоданчиком, стал подниматься со стула.
— Погоди, Брент, не уходи, — сказала Памела, и он снова сел на стул. — Ты знаешь, у нас тут возникла новая проблема.
— Русские?
— Да, их самолет-разведчик.
— Это тот, о котором сообщил НОРАД? Тот, который якобы упал в море сегодня утром?
— Да, к югу от Алеутов.
— Так им и надо. Не будут соваться куда не следует. И так уже обнаглели до неприличия. Они вечно «бреют» наши корабли, даже рыбацкие суда.
— Они вещали на двух частотах — через скремблер и с помощью кода.
— Я слышал, Паи. Обычное дело. Ну и как, тебе удалось что-то расшифровать?
Она махнула рукой в сторону отсека, где за приборами работали двое техников.
— Русские пользуются новым шифром «Голубой песец», так что, увы, его не с чем сравнивать. — Она посмотрела в окно и задумчиво сказала: — Самолет спустился, по-видимому, описал круг, что-то передал — голосом и поток без пробелов буквенно-числовых символов. Семьсот двадцать знаков за четыре минуты.
— Мы даже не уверены, что он потерпел катастрофу. НОРАД потерял его, когда он снизился до двух тысяч метров. Просто он мог закончить связь и преспокойно удалиться на низкой высоте.
— Так-то оно так, только вот выглядит это крайне нестандартно.
Брент почесал подбородок, потом сказал:
— Русские, конечно, большие хитрецы. Но думаю, самолет все же грохнулся. Возможно, снизился, «побрил» китобойца, а может, и свою же родимую подлодку. Русские пилоты порой бывают такими неумелыми…
— И не обратил внимание на систему опознавания «свой — чужой»?
— А! Эти опознаватели постоянно выходят из строя. Ты сама это отлично знаешь.
Она кивнула и сказала:
— Так или иначе, все это нам спущено от Тринадцатого. Обычно нам не предоставляют такого неограниченного доступа к компьютеру «Четырнадцать два нуля».
Тут зазвонил телефон. Она сняла трубку, приложила к правому уху.
— Лейтенант Уорд. Да, коммандер Белл… Есть, сэр. — Положив трубку на место, она посмотрела на Росса. — Белл вызывает меня на совещание. Там будет и кэптен Мейсон Эвери.
— А! — воскликнул Брент, и щеки его залил румянец. — Не дает им, значит, покоя этот русский самолет.
— А сейчас у нас будет гость — энсин Деннис Бэнкс.
— Он тоже будет на совещании? Я встретил его на том самом брифинге. Он летчик. Его пригласили туда, похоже, потому, что он летал над Аляской и в зоне Берингова моря.
— Не знаю, — пожала плечами Памела. — Коммандер Белл велел мне показать ему нашу компьютерную, а затем явиться к нему в десять ноль-ноль.
В этот момент дверь в компьютерную открылась, и вошел высокий, худой, светловолосый энсин с живыми серыми глазами. Улыбаясь, молодой человек пробрался через заставленную приборами комнату и открыл стеклянную дверь.
— Я — Деннис Бэнкс, — сказал он, закрывая дверь за собой.
Брент встал, пожал руку вошедшему, представился:
— Я — Брент Росс. Мы виделись на брифинге.
— Верно… Вы еще говорили о… самолетах.
— Да… о «Зеро», — сказал Брент, пытаясь понять, не принял ли его Бэнкс за психа.
Увидев Памелу, Бэнкс напрягся.
— Извините, лейтенант. Меня направили к вам.
— Вольно, энсин, — улыбаясь, отозвалась Памела. — Мы здесь общаемся неформально. Присаживайтесь. — Она показала на стул рядом с Брентом.
— Чем же может быть полезно РУ ВМС летчикам, энсин? — осведомилась Памела, когда Бэнкс уселся.
— Я вертолетчик, лейтенант. Но я попросил, чтобы меня перевели в разведку. — Он ткнул пальцем в аппаратуру. — Вообще-то, я по образованию математик и в школьные годы очень даже увлекался
