взгляд с одного лица на другое. — Для этой операции были отобраны лучшие летчики-истребители Японии. Адмирал не сомневается, что с вашей помощью наши «Айти» и «Накадзимы» сумеют прорваться к цели. — Он поднял чашечку еще выше, и все летчики сделали то же самое. Росс чувствовал, как у него в груди бесится огненная змея.
Кавамото продолжал:
— Вы — тот самый острый меч, который сегодня перережет узы, связывающие нашу Японию. — Кавамото вытянул вперед и вверх чашку с сакэ и провозгласил: — Да здравствует наша свобода!
— Да здравствует наша свобода! — проревели летчики, высоко поднимая… чашки. Затем воцарилось напряженное молчание.
Стиснув зубы, Росс озирался по сторонам, отказываясь поверить в реальность происходящего. Ему казалось, что еще немного и он сойдет с ума.
— Тенно хейка банзай! — воскликнул Кавамото.
— Тенно хейка банзай! — отозвался хор летчиков.
Пилоты осушили чашки. Кавамото и его свита быстро покинули собрание.
Росс не выдержал, и все услышали его крик:
— У вас ничего не получится! Это безумная затея! Вы летите навстречу собственной гибели!
Охранники грубо притиснули американца к переборке, занесли кулаки.
— Нет, — крикнул Симицу. — Отпустите его. — Теперь все взгляды были прикованы к американцу. — Ваши слова — это морские ракушки, капитан. Для самурая не существует ничего невозможного, а смерть — обычная спутница тех, кто отправляется выполнять боевое задание.
Росс шагнул вперед, глаза его горели.
— Почему я здесь? Почему меня заставляют слушать весь этот бред? Мне надо быть у постели моего матроса. Он тоже болен. Судя по всему, ваше безумие заразительно.
— У вас очень длинный язык, капитан. Возможно, мне придется укоротить его, когда я вернусь с задания. — Симицу взялся за рукоятку меча.
— Зачем же откладывать? — крикнул Росс, забывая о том, какая страшная опасность ему угрожает. Охранники засуетились.
— Возьмите себя в руки, или я прикажу охране связать вас, — резко произнес Симицу. Он явно был настроен в высшей степени решительно. Росс задыхался, жилы на шее превратились в тросы.
— Почему я здесь оказался? — проскрежетал он.
— Сейчас я вам это объясню, — отозвался Симицу. Гнев, еще мгновение назад одолевавший его, уступил место мрачной торжественности. Росс имел некоторое представление о страстных монологах самураев перед битвой, но, несмотря на то, что уже шесть дней варился в этом безумном котле, оказался не готов к тому, что последовало. Симицу начал так:
— Я самурай и, прежде чем вступить в смертельную схватку с врагом, обязан, по законам чести, сообщить врагу о моих предках, намерениях и моем оружии, коль скоро предоставляется такая возможность. Боги проявили великодушие, послав мне вас, капитан. Вы, конечно, мне не ровня, но тем не менее я готов оказать вам такую честь.
Безмолвно внимал Росс этой старинной литургии безумия.
— Я Масао из рода Симицу, внук того самого Тосикико, который отличился на службе великого императора Мейдзи, собственноручно уничтожив восемнадцать корейских пиратов на острове Тедзу. Я сын того самого Синидзи, который был губернатором Хоккайдо, самой большой префектуры Японии. Что же касается меня, то я не могу похвастаться особыми заслугами, но полон желания уничтожить американский флот, уничтожить врагов Сына Неба и продать подороже мою жизнь. Пусть мой труп гниет на дне морском у Перл-Харбора.
Снова разразился пандемониум. Снова послышались крики «банзай!», снова взлетели вверх кулаки. Тут Росс сделал то, что подсказал ему не рассудок, а гнев. Нырнув под вытянутую руку охранника, попытавшегося остановить его, он выскочил из пилотской, слыша, как там поднялся злобный гомон. Он оказался на галерейной палубе. Ангарная палуба внизу была забита заправленными, оснащенными бомбами, готовыми взлететь самолетами. Трап. Росс увидел его. Бросился к нему. За спиной услышал топот бегущих ног. Выругался. Поднимавшийся по трапу механик обернулся, удивленно посмотрел на американца, не понимая, как он тут оказался.
Росс понимал, что охранники уже вот-вот его схватят. Он бросился на механика вперед плечом. Угодил японцу по ребрам. От этого столкновения механик полетел на палубу, но Росс чуть было не грохнулся за ним следом. Не успел он прийти в себя, как два могучих матроса притиснули его к палубе.
Лежа на спине, не имея возможности пошевелить ни рукой ни ногой, Росс глядел в гадко ухмыляющееся лицо подполковника Масао Симицу.
— Ничего, американский дьявол, — прошипел тот, — мы за все рассчитаемся сполна. И не надейся, что тебе повезет, как тогда с Хиратой.
— Я надеюсь на другое — что тебя не уничтожат в небе, — сказал сипло Росс. — Потому как это с удовольствием сделаю я сам.
Симицу обернулся к охранникам.
— Отвести янки на флагманский мостик. Адмирал Фудзита его ждет.
Росса грубо поставили на ноги.
С флагманского мостика Росс видел палубу, на которой стояли и прогревали моторы бомбардировщики и истребители. В каждой кабине сидело по механику. Матросы-техники стояли возле машин. Сотни возбужденных матросов с японскими флажками заполнили мостик вдоль палубы. Капитан Росс стоял между адмиралом Фудзитой и подполковником Кавамото. Оба охранника стояли у перил, посматривая то на палубу, то на своего беспокойного подопечного. Возле адмирала маячил телефонист.
Росс находился в каком-то отупении. У поражения оказался привкус желчи. Он не понимал, зачем его вызвали на мостик. Впрочем, его теперь это не особенно и волновало. Он понимал, что кафкианский кошмар будет разыгран до конца. До кровавой кульминации.
— Они все погибнут, адмирал, — равнодушно произнес он.
— Они будут счастливы умереть в бою, капитан, — мгновенно отозвался Фудзита. — Затем он обратился к Кавамото: — Ветер?
— Ноль-пять-ноль, двенадцать узлов, адмирал.
Фудзита сказал телефонисту:
— Лево на борт. Держать курс ноль-пять-ноль.
Телефонист повторил команду. Росс почувствовал, как большой корабль чуть накренился, затем снова выровнялся. Телефонист передал адмиралу:
— Курс ноль-пять-ноль, адмирал.
— Отлично. Полный вперед!
Палуба под ногами Росса задрожала, турбины авианосца увеличили число оборотов, и вскоре корабль понесся вперед, вздымая носом фонтаны брызг.
— Сейчас вы увидите, капитан, как делается история, — сказал Фудзита, и глаза его стали влажными.
«По-прежнему им нужен очевидец. По-прежнему они хотят иметь живую летопись», — подумал Росс. Вслух же он сказал так:
— Ничего у вас не получится, адмирал.
Фудзита никак не отреагировал на эту реплику. Он повернулся к связисту и сказал:
— Поднять флаг «зет»! — И затем Россу: — Этот флаг поднял адмирал Хейхатиро Того, когда мы разгромили русский флот при Цусиме. Нагума поднял его на шести авианосцах в сорок первом. — Потом он добавил с железной решимостью. — Теперь настал черед седьмого авианосца. — Он обернулся к матросу- телефонисту, пробормотал какое-то распоряжение, и тотчас же по динамикам корабля пронеслось:
— Летчики, по машинам!
Воздух задрожал от радостных криков моряков, приветствовавших побежавших по летной палубе пилотов и членов экипажей. Техники уступили места в кабинах их полноправным хозяевам, и те сразу запустили моторы на полную мощность, как и положено перед взлетом, делая контрольную проверку.
