— Котельные отделения одиннадцать и тринадцать, седьмой вспомогательный погреб пятидюймовых снарядов, отсек пять-семь-один, третий отсек вспомогательного двигателя, отсек упорного подшипника, соседний с ним внутренний отсек и центральный отсек гребных электродвигателей затоплены. — Радист внимательно прислушался к трубке, затем продолжил: — Кроме того, вода через воздухоприемные отверстия заливает насосное и генераторное отделения. Сточные цистерны пять, семь, девять и одиннадцать разворочены, перебит восьмидюймовый топливопровод. Есть сообщения о попадании воды в некоторые другие топливопроводы, повреждения пока не ликвидированы. — Последовала пауза, а потом удар грома. — Переборка между котельным отделением одиннадцать и третьим отсеком вспомогательного двигателя дает протечки в дюжине мест. — Словно взмах крыльев смерти, пронеслись по рубке вздохи ужаса и недоверчивый шепот.
Фудзита ладонью шлепнул по столу, отчего вздрогнуло его морщинистое обескровленное и иссушенное, как изюм, лицо. Он закричал на Одзаву:
— Переборка между одиннадцатым котельным отделением и третьим двигательным отсеком не должна протекать при таком повреждении. Пусть Фукиока объяснит.
Под взглядами находившихся в рубке офицеров матрос испуганно и торопливо забубнил в микрофон. Потом повернулся к адмиралу:
— Капитан третьего ранга Фукиока докладывает, что бронеплиты цитадели вокруг машинного отделения и погребов потеряли гибкость. Взрывом срезало заклепки в броневой обшивке и бросило опорную балку на переборку машинного отделения. Он утверждает, что аналогичные повреждения в радиусе тридцати метров от места попадания торпеды.
Брент Росс, раскрыв глаза, посмотрел на Фудзиту. Японец безмерно гордился своей корабельной броней и особенно восьмидюймовой цитаделью, окружавшей жизненно важные центры корабля. Но сейчас мощь неприступной стальной крепости внутри корпуса работала против них. Корабль оказался смертельно ранен всего двумя попаданиями.
— Адмирал, — произнес Марк Аллен, — было бы глупо пытаться достичь Токийского залива в таком состоянии.
— У нас, возможно, нет выбора. Не забывайте, адмирал Аллен, мы можем оказаться без третьего машинного отделения и по-прежнему делать восемнадцать узлов. Вероятно, мы имеем десять затопленных отсеков и потеряли четыре топливных танка.
— Но нарушена водонепроницаемость. Можно потерять машинное, и правая раковина осядет. Несколько попаданий в этот борт могут перевернуть нас. К тому же присутствует названная переборка от носа до кормы, не позволяющая перетекать воде через трюм с одного борта на другой. Кроме того, у авианосцев тяжелая верхняя часть. — Аллен покрутил в воздухе пальцем. — Так был потерян «Ямато» — где-то с дюжину попаданий в левый борт, а остальное довершила вода. — Он поднял ладонь и покачал ею в воздухе. — И корабль перевернулся.
Воцарилось молчание, такое тяжелое, что оно, казалось, придавило всех присутствовавших. В окружающем шуме послышались посторонние звуки — неистовый пульс насосов, работавших глубоко в сердце корабля. Молчание нарушил Марк Аллен.
— До Токийского залива две с половиной тысячи миль, но до Перл-Харбора всего триста.
— Вы предлагаете двигаться на Перл-Харбор, адмирал?
— Разумеется.
— Но все вы, — заметил Фудзита, показывая на американцев и Бернштейна, — непрестанно твердили мне, что США соблюдают нейтралитет.
Заговорил долго молчавший Демпстер.
— Правильно, сэр. Но там есть огромный ремонтный док… — Он посмотрел на Марка Аллена.
Американский адмирал ответил на не прозвучавший вопрос.
— Док может принять «Йонагу».
Руки с набухшими венами оперлись о стол, и Брент почти ощущал, как работает энциклопедический ум старика. Фудзита начал неторопливо говорить.
— Я помню, во время Большой Восточно-Азиатской войны, в декабре 1939 года, английские крейсеры «Аякс», «Ахиллес» и «Эксетер» настигли немецкий «карманный линкор» «Граф Шпее» возле Уругвая. «Граф Шпее» был серьезно поврежден и доставлен в док в Монтевидео — нейтральный порт. По международным законам кораблю давалось семьдесят два часа. Капитан затопил его в заливе Ла-Плата. — Тут он повернулся к Марку Аллену. — Мы будем опираться на тот же закон.
— Конечно! И, может быть, удастся уговорить США предоставить нам больше времени. К тому же не будет непосредственной угрозы со стороны арабских боевых групп — и не только из-за разозлившейся Маргарет Тэтчер, наседающей на них.
Фудзита заговорил с новым воодушевлением.
— Мы могли бы наварить заплатки на пробоины, укрепить ослабшие переборки, восстановить водонепроницаемость третьего машинного отделения. — Он постучал по столу. — Адмирал Аллен, у вас есть шифр, которым мы ни разу не пользовались?
— «Зебра Один», — быстро ответил Росс.
— Хорошо. Адресат?
— В принципе должен быть КОМТИФ. Я бы также предложил КОМВОБА, КОМТС, НАЧВОМОРВЕР, КОМОБЕЗ.
Старый моряк поднял руки, капитулируя.
— Прошу вас, энсин, ваш американский и ваши сокращения не поддаются логике.
— Извините, сэр. Я имел в виду командующего Тихоокеанским флотом, командира военной базы, командира группы материально-технического снабжения, начальника военно-морской верфи и командира группы обеспечения безопасности.
— Так бы сразу и сказали. — Смех разрядил обстановку. — Фудзита продолжал, глядя на Росса: — Немедленно запросите ремонтный док о возможности принять нас для… э-э… ремонта незначительных повреждений. Расчетное время прибытия… — Адмирал посмотрел на Масао Кавамото, яростно строчившего в блокноте.
— Двадцать часов на шестнадцати узлах, адмирал.
Фудзита бросил взгляд на латунные корабельные часы, висевшие на переборке.
— Расчетное время прибытия — шестнадцать ноль-ноль в пятницу тринадцатого марта. — И обратился к американскому энсину. — Мистер Росс, затребуйте диспетчерские указания для посадки самолета «Накадзима».
— Одного, сэр?
— Да. Мы вышлем докмастеру профиль днища и необходимые чертежи.
— Конечно, конечно, — услышал Брент слова Марка Аллена самому себе.
Черные глаза выстрелили в Бернштейна.
— Полковник, мы можем воспользоваться вашим шифровальным устройством?
— Сэр?
— Послать сигнал командиру эскорта в Субикский залив. Нужно, чтобы его семь «Флетчеров» шли полным ходом на Перл-Харбор. Я хочу, чтобы, когда мы вышли из доков, сопровождение было из двенадцати кораблей! — Вскочив на ноги, Фудзита повернулся к деревянному алтарю. Все встали. Японцы дважды хлопнули в ладоши. Потом старик медленно и почтительно заговорил, слова падали с его губ, словно кто-то бросал камешки в воду озера.
— Аматэрасу, помоги нам проявить мужество великого самурая Масахиге Кусуноке, который пятьсот лет назад боролся за восстановление императорского трона и, будучи поверженным рукой трусливого ронина,[7] воскликнул, делая себе харакири: «Семь жизней за страну». Пусть сказанное человеком, которого даже враги чтили за мужество, станет нашим лозунгом, когда мы пойдем в атаку. — Рот Фудзиты вытянулся в твердую линию, глаза стали жесткими, как эбонит, и скользнули по рубке с почти осязаемой яростью:
— Но не дай Бог погибнуть от укуса бешеной собаки!
— Банзай!
