В галерее было безлюдье, плевые картиночки по стенам, пыль, дымящаяся в косых лучах солнца, ликующий голос Глории Гейнор — «I will survive», и толстая молодая блондинка за ампирным столом в углу.
— Хай! — сказал Майк Конолли.
— Хай! — равнодушно ответила двухсотфунтовая девушка, лениво моргнув черными выпученными глазами размером с калифорнийскую сливу. Симпатичная блондиночка — у нее были пушистые усики, мечта молодого жиголо.
— Мы хотели поговорить с мистером Бастаняном, — учтиво объяснил Майк.
Девица чуть угомонила Глорию Гейнор, подвернув звук из приемника, но не выключила — она явно надеялась, что они уберутся как можно скорее.
— Ее нет здесь, — сказала девица.
— Кого — ее? — переспросил Майк.
— Мистер Бастанян…
— Это я заметил, — усмехнулся коп. — А где она, мистер Бастанян?
— Он в бизнес-трипе, — поправилась девица.
— Прекрасно! — восхитился Майк. — И где же пролегает бизнес-маршрут Бастаняна?
Девица задумалась, наклонив голову, будто прислушиваясь к советам Гейнор — как надо выживать. Потом серьезно сказала:
— Это бизнес-секрет…
Полк положил на ее шикарный ампир супину — повестку и ордер на обыск, мягко сказал:
— У вас не должно быть от нас секретов… Прочитайте и распишитесь… Вы, как я понимаю, секретарь?
Девица долго читала супину, кивнула, грустно ответила:
— Я есть здесь босс. Мистер Бастанян мой служащий… Она — агент…
— Сказка! — восхитился Майк, повернулся к Полку. — Обычная история… Эта мохнатая задница с желтой крашеной растительностью здесь босс…
Полк, нажимая голосом, спросил:
— Вы, как босс, должны знать, где ваш агент! Ну-ка, быстренько рассказывайте… И покажите, кстати, ваши документы…
Бесконечный музыкальный рассказ Глории Гейнор о том, как она все-таки выживет, несмотря на превратности любви, наконец все-таки закончился, и девица с желтой растительностью, глубоко вздохнув, достала из сумки водительские права. Там было написано — «Angel Mkrtschn».
— Это не фамилия ангела, — сказал Майк, возвращая права. — Это шпионская шифровка…
— Нормальная армянская фамилия, — пожал плечами Полк. — Мкртчан.
— У них что, нет в языке гласных звуков? — удивился Майк.
— Есть, есть, — успокоил Полк. — Для других целей…
Огромный златоглавый ангел с печальными глазами ослицы поделился своими заботами:
— У меня с именем проблемы… У американцев негибкий язык, они не могут сказать «Мкртчан»…
— Давайте закончим наши дела, и пойдите поменяйте немного фамилию, — предложил Майк. — Допустим, Макартур… У нас был такой знаменитый генерал. И всем станет хорошо. Так где же сейчас находится Левон Бастанян?
— В Москве…
— Что он там делает? — спросил Полк.
— Переговоры…
— С кем?
Ангел долго думала, похлопала сливовыми выпученными очами и сказала вполне уверенно:
— Не знаю…
— Когда вы с ним разговаривали? — с выражением безнадежности на лице расспрашивал Конолли.
Ангелок заглянула в настольный календарь:
— В понедельник… Четыре дня назад…
— А как часто вы с Бастаняном говорили по телефону?
— Каждый день…
— А что произошло на этой неделе? — Полк видел, что ангелы готовы тоже плакать. — Почему не говорили?
— Его телефон не отвечает…
— Раньше такое бывало?
— Нет! — твердо сказал Ангел с будущей фамилией Макартур. — Я звоню ему утром — в Москве середина дня… А вечером Левон звонит сам… Спрашивает, что слышно…
— Вот и я вас спрашиваю, — вмешался Майк. — Что слышно?
— Ничего… Никто не заходил в эти дни…
Обыск ничего не дал — пусто… Ангелок безропотно отдала ключи от сейфа «Хоггсон-бразерс, Чикаго». Замечательная бронированная коробка, старая, таких сейчас не делают — с двойными сувальдными замками, именным шифровым набором. Изнутри дверца сейфа была похожа на модель паровой машины в разрезе — какие-то поршни, шестерни, толстые пружины. Его кислородной горелкой разрезать труднее, чем титановую подлодку. Поглаживая корабельную броню, Конолли с усмешкой сказал:
— В таких сейфах обычно хранят очень ценные вещицы…
В сейфе тщательно хранились пакет с окаменевшими пончиками «данкин-донатс» и недопитая бутылка коньяка «Хеннесси»…
Попрощались, уже стояли у дверей, Ангелок сказала:
— С ним что-то случилось… Я это чувствую!
И горько заплакала…
В машине их терпеливо дожидался Драпкин, подавленный и напуганный.
— Вы нашли, что искали? — спросил он.
Полк отрицательно покачал головой.
Когда уже подъезжали к Полис плаза, 1, Майк сказал:
— Все-таки я дурак…
— Да? — осведомился вежливо Полк. — В чем выражается?
— Когда мы пришли туда, посмотрел я на эту крашеную кувалду и подумал — ну зачем, спрашивается, этому Бастаняну такое чудовище в арт-галерее? Место специфическое, там должна сидеть цыпочка топ- модельная, клиентов подманивать…
— И что?
— А Бастаняну нужна не ее красота, а верность… Дефицитный сейчас стал товар…
32. Москва. Петр Джангиров и его родня
Джангиров и Коля Швец лениво катали по зеленому сукну шары в бильярдной ночного клуба «Евразия», принадлежащего Петру Михалычу. Шары были хорошие, старые, густой желтизны, будто их точили не из слоновой кости, а из бивней мамонта. Раскат по столу имели ровный, мягкий и друг в друга чокались негромко, но очень четко. Как реплики игроков, думающих сейчас меньше всего о результате партии.
— Мне звонил из Вены Монька. Картина у него, — сказал Джангиров. — Спрашивает, где Бастанян?
— Боюсь, шеф, об этом надо спрашивать твоего замечательного родственничка, — осторожно заметил Швец.
— Надо во что бы то ни стало найти Нарика… — велел Джангиров.
— И убить! — готовно предложил Швец. Джангиров, покачав головой, криво усмехнулся:
