— Ты чё, братан? — проговорил он через губу. — Ты от ореховских, что ли?
Толян отпустил рубашку бармена.
— У меня своя шобла, покруче, — буркнул он хмуро. Бугай зевнул.
— Ну так чё? Забивай стрелку — побазарим. Толян повернулся к нему спиной.
— Двойной кофе без сахара, — заказал он бармену.
— Ты чё, не догоняешь, что ли?! — повысил голос бугай. — Тут все схвачено, вали!
Толян саданул кулаком по стойке.
— Могу я выпить кофе или нет?!
Бугай и бармен обменялись взглядами.
— Налей ему, Антон, — разрешил здоровяк, возвращаясь в подсобку. — Будет еще возникать… свистни, я у себя.
Толян взял из бокала бумажную салфетку и промокнул вспотевший лоб.
Сжимая в руках пакеты с продуктами, Глеб позвонил в Дашину дверь. Открыл ему Илья. Конечно же, не глядя, буркнул:
— Шолом.
— Я тебе дам «шолом»! — прикрикнул Глеб, захлопывая ногой дверь. — В глазок бы хоть посмотрел, кому открываешь!
Илья оторвал взгляд от листка.
— Ша, без паники, — улыбнулся он, поглаживая курчавую бородку. — Дуське вроде грозить перестали. И моя интеллигентская морда тоже никого не интересует. Как-то даже скучно.
— Как бы весело не стало! — проворчал Глеб, прислоняя пакеты к стене прихожей. И, понизив голос, быстро спросил: — О предложении моем подумал?
— Угу, если всё мне объяснишь… — Илья вновь уткнулся в листок с уравнениями. — Вот собака! Похоже, я потерял где-то корень из трех!
Тут в прихожую стремительно вошла Даша. Она была в очень коротеньком бежевом платье и туфельках на шпильке. Смотреть на ее умопомрачительные ноги и сохранять на лице невозмутимость было нелегко. Глеб поспешно перевел взгляд на ее сияющие изумрудные глазищи, на пепельные волосы, растрепавшиеся по плечам, и… Это зрелище тоже оказалось не для слабонервных.
— Ребята, мать вашу, — проворчал Глеб, — смотрите все же, кому открываете!
Даша быстро шагнула к нему, будто собираясь броситься на шею. Но вдруг остановилась и нахмурилась.
— Что это? — кивнула она на пакеты.
— Еда, — ответил Глеб. — Я говорю, прежде чем открыть дверь…
— Дуська! Что он приволок? — раздался из комнаты голос Ильи, который хоть и погрузился в свои уравнения, но спрашивал с неподдельным интересом.
— Сейчас выясним, — отозвалась Даша, исследуя содержимое пакетов. — О-о, какая ветчина!.. Балык! С ума сойти, ананасы! А тут… копченые языки!..
Глеб ретировался в комнату. Илья, сидя за письменным столом, облизнулся:
— В принципе я не прочь все это порубать.
— Опять дистрибьюторы из дома выжили? — с улыбкой спросил Глеб.
Илья возвел очи к небу:
— Старик, там такой стоит гармидер [4] …
Тут ворвалась Даша. Она хотела выглядеть сердитой, но лицо плохо ее слушалось.
— Что это вообще за пижонство?! — набросилась она на Глеба.
Глеб пожал плечами.
— Взял, что под руку подвернулось.
— Проворная, видать, была рука! — Дашины губы дрогнули в улыбке. — Представь счет, я оплачу.
У Глеба покраснели уши.
— Непременно, — сказал он. — Плюс десять процентов за доставку…
— Ластик, — ввернула с улыбкой Даша.
— …и надбавка за работу в выходной.
— Ластик, я сказала!
— Плюс чаевые. Надеюсь, Эдик не поскупится.
— Что-о?! Что ты произнес?!
— Ладно, ластик.
— Дурак!
— Я же сказал, ластик! Сама дура!
Оторвавшись от бумаг, Илья вперил в них изумленный взгляд.
— Ни фига себе! — вырвалось у него. Теперь покраснела Даша.
— Гольдберг, ты о чем? Что «ни фига себе»?.. Ладно, пойду разберу пакеты. — С этими словами она вышла.
Глеб быстро наклонился к уху Ильи.
— На той неделе поговорим, да?
— Угу, — кивнул Илья, — я позвоню. Или ты звони.
— Замётано. — Глеб положил руку ему на плечо и громко произнес: — Пока, ребята! Вечером созвонимся!
Чиркнув «молнией» на куртке, он вышел и захлопнул за собой дверь.
И тут же в комнату влетела Даша.
— Ну, морда! — возмутилась она. Метнувшись в прихожую, она мигом надела дубленку и сменила туфли на сапоги. — Илюшка! Разбери пакеты и поешь! — крикнула она, выскакивая из квартиры.
Илья оторопело поглаживал бородку.
— Поесть-то, конечно, я поем, — пробормотал он, — но все равно интересно.
Горбатая старушка приходу Глеба так обрадовалась, что, не рискнув ее обидеть, он по-быстрому выпил чаю с кизиловым вареньем. Но брать вновь деньги Варвара Львовна упорно отказывалась.
— Это просто излишество, Глеб. Вы и так дали нам столько, что… и холодильник у нас набит. Мы деликатесы ваши еще неделю доедать будем.
После энергичных препирательств Глеб сурово нахмурил брови.
— Варвара Львовна, почему вы не хотите помочь нашей фирме? Если вы будете упрямиться, нам не удастся списать налоги.
— Извините, Глеб, я, конечно, в этом не разбираюсь, но… сдается мне, что с налогами вы меня дурите.
— Здрасьте-пожалуйста! Могу показать вам статью закона, — врал напропалую Глеб. — И к тому же, вероятно, я скоро уеду в командировку и хочу быть уверен, что… Варвара Львовна, пожалуйста, не упрямьтесь.
Старушка сдалась и взяла пачку сторублевок. Вертящаяся возле ног Танька недовольно поинтересовалась:
— В какую еще командиловку?
— В служебную, — улыбнулся ей Глеб. — А что же Саша, так и не покажется?
Старушка виновато развела руками.
— Не обижайтесь, в последние дни он какой-то… Не понимаю, что с ним.
— Уплямый, как балан, — поставила диагноз Танька.
— Ну что ж, — вздохнул Глеб, — если гора не идет к Магомету… — Он постучал и вошел в Сашину комнату. За ним проследовали бабушка и Танька.
Сидя на полу, мальчик разбирал железную дорогу и складывал в коробку. Его худенькие плечи напряглись.
— Привет, Сашка! — сказал Глеб.
— Здравствуйте, — отозвался мальчик, не поднимая головы.
И четырехлетняя его сестренка с чувством проговорила:
