угрозами, чтоб не лезла не в свое дело, не то хуже будет. Это я мягко выражаюсь. «Хвоста» ей навесили, преследовали по пятам… Что ты об этом скажешь, Игнат?
Брови Доки поднялись еще выше.
— Думаешь, это я? — ткнул он себя в галстук. И вдруг с облегчением рассмеялся. — Вроде умный ты мужик, Француз, а такую пургу гонишь! Ну посуди сам: зачем я буду на девчонку изжогу нагонять? Чем она мне помешала? — Дока явно перестал нервничать.
Глеб задумчиво потер переносицу.
— Ладно, вопрос второй. Ко мне в руки случайно попал список интересных людей, составленный журналисткой Самарской. Кто-то из этого списка, похоже, ее и пришил. Кто-то… может, мастера бального танца или художник. А может, французская актриса, генерал ФСБ или фотомодель. Там, кстати, и дружок твой Дмитрий Грачев, и сам ты, Игнат Владимирович Дока, с пометкой «криминальный авторитет». Занятная компашка, я те доложу!.. Так вот, Игнат, если вопрос не покажется тебе чересчур сложным: как ты туда попал?
Папаня небрежно махнул рукой.
— Проще пареной репы. Больше вопросов нет?
Настал черед Глеба поднимать брови.
— Нет, это последний.
Дока расслабленно развалился на спинке сиденья.
— Мастера бальных танцев — это Валька Манько, правильно? Почти два года ее трахаю: у Пашеньки ейного вообще не встает…
— Короче, — поморщился Глеб, — не отвлекайся.
— А я и не отвлекаюсь. Исполнила как-то мне Валюша минет… Ну все, всё! Потом заняла у меня пять штук баксов… Неслабые у нее расценки, да? Ну ладно, заняла она, значит, пять штук и стала зазывать то ли на семинар, то ли на симпозиум, где собираются какие-то крутые люди — покруче президентов, — которые могут меня к чему-то там приобщить… Надо знать Валю: проявишь недоверие — плешь проест и месяц к себе не подпустит. Ладно, говорю, а телки там будут? Самые лучшие, говорит: фотомодели да кинозвезды. Про ФСБ и МВД, сучка, даже не упоминает… В общем, поперся я туда, лох старый. Глядь — а за мной дружок закадычный Малхасянц из МУРа. Его я мигом засек: он и не скрывался, прилип внаглую. Да хрен с тобой, думаю, паси — я на отдыхе. Приезжаю, значит. И первый, кого зырю на этой сходке, Митька Грач. Весь расфуфыренный, падло, по-английски чешет — я те дам! А на сцене какой-то чурка размалеванный фокусы задрючивает, и в зале все прямо торчат. Гляжу вокруг — ни одной нормальной телки, сплошные мымры. Покрутился я там, значит, покрутился…
— Все, Игнат, спасибо, — перебил Глеб, выходя из машины. — Ты мне очень помог.
— Пользуйся, — махнул рукой Дока. — А как насчет поединков? Может, надумаешь?
— Ага, шнурки только поглажу. — Глеб захлопнул дверцу, пересел в свой «жигуленок» и уехал.
А на его место плюхнулся Вася.
— Ну чё? — воззрился он на Папаню.
— Да так… — Дока отвернулся к окну, — помощи просил. Наезжают на его знакомую, грозят по телефону. Я сказал, подумаю.
Но Василий был отнюдь не простак.
— Папань, чё ты гонишь? — ухмыльнулся он.
— Ну ты, сосок отгрызанный! Хлебало-то закрой! — рявкнул вдруг Игнат. И тут же, как бы извиняясь, похлопал Васю по плечу. — Как думаешь, он Грача зарыть сможет?
— Ну, — уверенно кивнул Вася.
Дока опустил стекло и плутовато взглянул на здание школы.
— Так надо помочь человеку, — сказал он, — в этом конкретном деле.
Висящее над школой солнце, казалось, подмигнуло ему из-за облака и спряталось, чтоб не рассмеяться.
Дверь открыл Стас и спросил, понизив голос:
— Почему Такэру называет тебя сэнсеем?
Глеб снял куртку.
— Я его тренировал около месяца. Еще вопросы есть?
— Не за один раз, — улыбнулся рыжий.
— Да чего там, — вздохнул Глеб, — выстреливай уж всю обойму.
В комнате Даша играла в шахматы с Ильей. Такэру напряженно «болел». Белые фигуры Даши теснили черных по всему полю. Илья нервно поглаживал курчавую бороду.
— Шолом, — обронил он при появлении Глеба.
Даша подняла на Глеба сияющие глаза и тут же уставилась на шахматную доску.
— Может, прерветесь? — предложил Глеб. — Помните, зачем я вас здесь собрал?
Обдумывая очередной ход, Илья рассеянно пробормотал:
— Угу, минутку.
— Сейчас я с ним разберусь, — пообещала Даша.
— Трепись, трепись, — буркнул Илья, двинув ладью. Даша мгновенно ответила конем и выиграла качество.
— Сливай воду, гроссмейстер, — улыбнулась она.
— Перебьешься, — огрызнулся Илья, делая рокировку. Даша срубила его слона и похвасталась:
— Деру, как щенка.
— Дуська! — взвился вдруг Илья. — Ты мешаешь мне думать!
Даша подняла руки вверх:
— Все, котик, молчу. Сдаюсь из старой дружбы.
Лицо Ильи стало пунцовым.
— Слушай, Дуська… либо играй, либо…
Его реплика потонула в общем хохоте. Смеясь, Глеб хлопнул в ладоши.
— Все, хватит!
Никто, однако, не обратил на него внимания: все уставились на шахматную доску. Глеб с усмешкой вздохнул.
Вдруг шахматная доска плавно взлетела в воздух, проплыла над головами и повисла под потолком. Наступила, как говорится, гробовая тишина. И в тишине этой торжественно прозвучал голос Даши —
— Гольдберг, предлагаю ничью.
И вновь раздался общий хохот, причем на сей раз смеялся даже уязвленный Илья. «Ну я вам покажу!» — Глеб изо всех сил старался нахмуриться.
В комнату вдруг вбежал огромный бенгальский тигр, поставил передние лапы на стол и громоподобно зарычал. Илья чуть не проглотил черного ферзя. Хохочущий Стас поперхнулся и застыл с идиотски раскрытым ртом. Такэру попятился, заслоняя собой Дашу, а Даша пролепетала побледневшими губами:
— Господи, Глеб… пожалуйста, прекрати.
— Вижу, проняло, — без улыбки произнес Глеб.
Тигр снял передние лапы со стола и вытянул их перед собой. Висящая под потолком шахматная доска, словно сухой лист, опустилась и улеглась на эти лапы, как чайный поднос. Держа перед собой доску с фигурами, зверь чинно прошествовал на задних лапах и вышел из комнаты.
— Чтоб я сгорел! — то ли хихикнул, то ли всхлипнул Илья.
— Голограмма, — небрежно пояснил Глеб, осёдлывая стул. — Может, поговорим, мальчики- девочки?
Такэру деликатно присел на тахту. Стас взгромоздился на подоконник. А Илья полюбопытствовал:
— Если это голограмма, как он тащил доску?
— Доска сама двигалась, синхронно, — ответил Глеб. — То, что я вам сейчас расскажу, кроме вас, не должен знать никто. Можете вы мне это обещать?
Все молча кивнули.
— Гриф «Совершенно секретно», — криво усмехнулся рыжий.
