стоны охранника с переломанной рукой, он процедил сквозь зубы:
– Ну, че вы тут расселись? Везите его в травмпункт.
Двое парней проворно подхватили приятеля и увели. Глеб задумчиво проговорил:
– Ладно, если японца выставляет Грач… пожалуй, слегка его вздую. Но с условием.
Дока аж затрепетал.
– Сколько?
Глеб взглянул на него, прищурясь.
– Деньги оставь себе. Условие такое: если я побью японца, ты публично дашь Грачу в зубы. Идет?
Вася заржал, как жеребец.
Трое оставшихся охранников молча переглянулись.
На лице Доки застыла недоверчивая ухмылка.
– Брось, Француз… Серьезно, что ли?
Глеб кивнул.
– Иначе драться не буду.
– Брось. Я б Грачу впаял с таким кайфом… Но ты представляешь, что здесь начнется?
Глеб пожал плечами:
– Дело твое, Игнат. Твой риск зависит от размера твоих ставок.
Дока и златозубый переглянулись. Причем взгляд Папани выразил смятение, близкое к панике.
– Это война, – произнес он как бы про себя.
– Ну, – с готовностью подтвердил Вася.
– Войны не будет, ручаюсь, – пообещал Глеб.
Дока, златозубый и трое охранников вперили в него взгляды. Казалось, было слышно, как в головах у них скрипели шестеренки. Стоявший рядом с Папаней небритый мордоворот сплюнул и проворчал:
– Он ручается, блин… – и мигом осекся, кося глазом на ржавчину, оставшуюся от пистолета.
Взгляд и мысли Доки гуляли в тех же примерно окрестностях.
– Это перетереть надо, – выдавил он из себя. – Подожди с Васькой в зале. Там рыжий небось уже второго бойца окучивает. Поболейте пока, а мы тут силенки свои посчитаем.
Глеб направился к двери, бросив на ходу:
– Валяй считай. Условие мое жесткое: согласен – по рукам, не согласен – хрен тебе в нос. Думай, Игнат, думай.
Ведя Глеба в зал, златозубый буркнул:
– Ты прямо под дых, без понтов.
– С вами только так, – буркнул в ответ Глеб, оглядывая зал. – Ты всех тут знаешь?
– Ну, – кивнул Вася. И сразу поправился: – Почти.
Несмотря на то что подобные бои устраивались исключительно для “своих”, лишних мест в зале не оставалось. Очевидно, “своих” здесь было более чем достаточно. Впрочем, и Вася был не лыком шит: он где-то потерся, подвинул кого-то своим плотным задом, и через пару минут они с Глебом сидели на удобных местах.
Неподалеку от них расположилась фотомодель Виктория Бланш со своей прелестной секретаршей. А за их спинами Глеб заметил свиноподобную физиономию Марьи Шлыковой, на квартире которой жила Элен Вилье, и степенного пожилого господина, то и дело наклоняющегося к ушку неотразимой Виктории.
– Кто это? – спросил у Васи Глеб. – Вон тот дядечка за спиной блондинки?
Вася проследил за его взглядом.
– Этого не знаю, без понтов. У нее таких – табун целый. Вон видишь, быки вокруг? Это все охрана ее, а там, слева…
– Узнай, кто сидит у нее за спиной, – требовательно проговорил Глеб.
Златозубый хмуро на него покосился, встал и попер вдоль ряда по чьим-то ногам.
– Место держи, – буркнул он через плечо.
Среди публики, в первом ряду, Глеб заметил генерала ФСБ Святова, оживленно беседующего с олигархом Лосевым, охрана которого – Толян и Толян Большой – беспечно трескала попкорн двумя радами выше. Все они (генерал, олигарх и оба Толяна) также заметили Глеба, и Виталий Петрович демократично помахал ему рукой. Глеб помахал в ответ.
Тут вернулся Вася и сообщил, указывая на пожилого господина, не устающего наклоняться к уху красавицы Виктории:
– Рой Колмен, американский сенатор. Ни хрена себе.
– Совершенно с тобой согласен, – задумчиво кивнул Глеб. – А вот и наши гладиаторы.
