– Ага, мы пахали, да еще и в поте лица, – жизнерадостно согласился Сережка, помогая Элии затолкать вещи в машину. – Где бывали, что видали?
– Похоже, наши гипотетические старшие братья заключили свою звезду в грандиозную оболочку и спрятались в ней, – сердито ответила я.
Элии смешливо фыркнул, а Серега туманно прокомментировал услышанное:
– Чего только во сне не привидится! Да, кстати, я чего в такую рань приперся – там бабуля объявилась, рвет и мечет. Желает видеть Элии на заседании Совета.
– Ой, – сердце ухнуло в пятки. – И что теперь будет?
– Поживем – узнаем, – фыркнул он. – Провожающих просят покинуть вагон, до отправления поезда осталось две минуты!
Элии стоял на краю плато, он глядел вниз, привычно сложив руки на груди, переминаясь с ноги на ногу и слегка раскачиваясь.
– Эй, – крикнул ему Серега. – Элии, ты что застрял? Давай скорее!
Мой наставник начал медленно разворачиваться, и у меня внутри все похолодело – я вспомнила мужика, того самого, который примерещился мне в темноте старого дома. Тот точно так же поворачивался, тем же самым плавным замедленным движением… Мне стало жутко, даже не знаю, почему, прямо мурашки по спине побежали. Что, собственно, все это значит?
С опаской поглядывая на Элии, я забралась в машину, слегка отодвинулась, когда он сел рядом. Впрочем, мои тягостные раздумья скоро прервал Сережка, который включил – ни за что бы ни поверила, если б сама не услышала – органную музыку! Он оглянулся, спросил весело:
– Что, здорово?
– Вот уж не думала, что ты способен слушать такое, – ляпнула я, как всегда, не подумав.
– Да? – вздохнул он. – На моем лбу большими печатными буквами написано, что я дубина стоеросовая недоразвитая?
– Ну, ты понимаешь…
Вот же язык проклятущий! Я судорожно подбирала подходящие слова, чтобы сгладить неприятное впечатление, но тут Элии задумчиво заметил:
– У нас давно не исполняют музыку для других. Впрочем, и не сочиняют…
– Что, и не слушают? – удивился Сережка.
– Почему же, слушают. Только каждый свою.
– Как это? – заинтересовалась я.
– Существует специальная техника, которая исполняет звучащие в человеке внутренние мелодии, меняющиеся в зависимости от настроения, окружающих его обстоятельств, физиологического состояния, ну и так далее. Мне очень не хватает своего инструмента, все-таки я привык именно к такой музыке.
– Здорово! Хотел бы я знать, какую музыку могу издавать, пардон, создавать! – восхитился Сережка и загудел себе под нос что-то в ритме марша. – Пум-пум, пумпу-у-ум…
– Элии, – я все-таки решила прояснить мучавший меня вопрос. – Ты нечаянно левитацией… тьфу, телекинезом… ой, нет, вспомнила! Ты телепортироваться умеешь?
Он повернулся ко мне и озадаченно спросил:
– С чего ты взяла?
– Так да или нет? – настаивала я.
– Нет, – категорически отрезал он. – Почему ты об этом спрашиваешь?
Стоит ли ему рассказывать про глюк, который совсем недавно напугал меня так, что я сбежала из дома? И кстати, именно тогда первый раз встретилась с Элии. Совпадение странное, что и говорить, но обсуждать свои заезды с инопланетянином мне было как-то неловко. Вот если бы он сказал – да, тогда можно было потрепаться, а так… нет. Мне стало не по себе. Элии по-прежнему смотрел на меня, даже показалось, что сквозь затемненное стекло видны его глаза, хотя это было невозможно, я точно знала.
– Давай потом поговорим, – я попыталась увильнуть от щекотливой темы.
– Потом, – резко ответил Элии, – обычно обозначает никогда. Все-таки почему ты спросила об этом, Женя?
Я замялась, но собралась с духом и довольно сбивчиво объяснила, что к чему. Он задумчиво хмыкнул:
– И ты предположила, что я специально явился к тебе, чтобы спровоцировать на побег?
– Ну… не то чтобы… хотя кто его знает? Все может быть, – промямлила я.
Элии рассмеялся, но по его голосу было ясно, что его волнует совсем другое:
– Ох, Женя, ну и мысли тебя посещают!
– Мысли как мысли, – хмуро заметила я. – Чем они тебе не нравятся? Я бы на твоем месте, по крайней мере, удивилась такому вниманию.
Элии промолчал, после чего резко сменил тему:
– Скажи мне, Жень, неужели ты до сих пор не поняла, что от нас зависят судьбы всех людей, которые собираются к Солнцу в поисках последнего спасения?
Чего-о? Только этого мне еще не хватало! Спасать человечество – несмешной расхожий анекдот, стоит только вспомнить последние голливудские фильмы. И вообще, при чем тут я?
– Ну уж нет! – взвилась я. – Этого не может быть! Я самый обыкновенный человек, от меня не может столько зависеть!
– Ты заблуждаешься, – Элии отвернулся от меня и говорил не столько мне, сколько пространству перед собой: – Чем больше человеку дано, тем больше в этом мире от него зависит.
– Ха! Мы оказались круче всех, – оживился Сережка. – Нам придется спасать человечество не с одной, а с четырех планет, а может, и еще больше. Каково?
– А мы сможем? – растерявшись, глупо спросила я.
– Вот уж не знаю, – Серега громко заржал. – Уж как получится!
Вслед за ним неудержимый смех напал и на меня, но, досмеявшись почти до икоты, я посмотрела на Элии и заткнулась – Сириуса больше не было, и Солнце стояло в очереди на исчезновение.
Вот и родное Баренцево море под нами. Вскоре на горизонте появился наш дом, над его крышей громоздилось что-то непонятное. Наконец стало видно, что в воздухе висит огромный корабль, похожий на плоский треугольник с вытянутым носом. Солнце, кое-где пробивающееся сквозь разрывы в тучах, тускло поблескивало желтыми пятнами на невыразительных серых плоскостях.
– Звездолет Совета! – воскликнул Элии.
– Точно, – Сережка повернулся к нему и мотнул головой в сторону корабля. – Тебя дожидаются.
– Похоже, – рассеянно отозвался мой наставник.
Машина села на крышу, я вышла и подняла голову. Гнетущее впечатление от громады корабля, нависающей над нами крышкой гроба, усилилось после слов Элии:
– Не расстраивайся, Женя!
Он ободряюще похлопал меня по плечу и бросил подошедшему Сереге:
– Ждите меня!
Я провожала Элии взглядом – вот он сел в машину, вот поднялся в воздух, вот машина зашла в тыл к кораблю, и стало понятно, что впечатление, будто корабль плоский, оказалось весьма обманчивым. Машина Элии на фоне звездолета выглядела совсем букашкой. Вот она сделала вираж и скрылась за огромным корпусом.
Сережка тоже похлопал меня по плечу:
– Ну что, подруга? Пошли, посмотрим, что на Совете будет твориться? Небось транслируют на всю Поднебесную.
Мы спустились ко мне и уселись перед экраном. Джошуа вежливо поинтересовался, не хотелось бы нам узнать, что уже обсуждалось на заседании Совета? Оно, видите ли, с самого утра происходит.
Если честно, мне это было до лампочки, но Сережка немедленно заинтересовался. Джошуа прокрутил конспективный ролик – по минуте на каждый вопрос, по минуте на каждое решение. Я мрачно созерцала изрядных размеров зал, в котором заседали члены Совета, разбитый на четыре сектора. В каждом располагались представители отдельной планеты, посередине оставалось небольшое круглое пространство для выступающих.
