носом незамедлительно оказался чистый и выглаженный носовой платок – нет, он не только зануда, но и педант! За кого я собралась выходить замуж? Но именно в этот платок мне удалось, наконец, выреветь всю накопившуюся горечь своих утрат, именно он стал последней точкой во всей этой истории – насквозь мокрой и сопливой, но точкой.
К августу методичная осада моего сердца вынудила меня дойти до загса. Однажды утром мы без всякой помпы расписались, погрузились в старенькую Волгу и отправились на Онежское озеро, Алька настоял. В общем, мне всегда нравились те места, и я не стала особенно сопротивляться, хотя не очень туда и рвалась.
К вечеру мы добрались до озера. Мне было очень не по себе, даже не знаю, почему. Остановились мы не там, где… в общем, совсем в другом месте, но погода стояла такая же ясная и безветренная, как тогда, и у меня внутри все переворачивалось от страха. Я не понимала, чего боюсь, а Альке, когда он забеспокоился, увидев мою кислую физиономию, сказала, что устала от дороги. Шесть часов в машине кого угодно доведут до полного безразличия к жизни, а уж последний отрезок пути никак не был предназначен для передвижения на легковом автомобиле, разве что на танке или вообще на вертолете.
Пока Алька возился с палаткой и разбирал вещи, я сидела на берегу, глядя на спокойную воду. Потом устала, закрыла глаза…
Над головой, высоко-высоко на орбите, висел звездолет. Он все-таки прилетел, а я… Не сон!!!
И я закричала во весь голос, как будто он мог услышать:
– Элии!
– Что случилось? – подскочил ко мне Алик. – Что с тобой?
Задыхаясь, я показала вверх.
– Там звездолет…
Он спокойно посмотрел вверх… и весело рассмеялся, первый раз за все время нашего знакомства.
– Ну и что? – и голос стал другим…
Я внимательно посмотрела на него, стащила с его носа очки и с подозрением спросила:
– Ты кто?
Он чмокнул меня в нос, отобрал у меня очки, зашвырнул подальше в траву и фыркнул:
– Твой муж. Еще вопросы есть?
– Есть, ох, есть… – протянула я, набирая в грудь побольше воздуха. – И много…
– Тогда ты могла бы задавать их, пока я буду заниматься делами, – и он собрался вернуться к полусобранной палатке. – Стемнеет скоро.
Но я вцепилась в его рубаху и отпускать не собиралась.
– Нет уж, стой! Пусть темнеет, пусть проваливается сквозь землю к чертовой матери, пусть! – наоравшись, я тихо спросила: – Ты?..
Он все-таки смутился, и у меня больше не осталось никаких сомнений. Нет, я его сейчас задушу! К чему весь этот идиотский маскарад? Зачем он морочил мне голову? Откуда он здесь взялся? Когда? Как?
Элии вытащил из кармана рубахи маленький приемник и повертел им перед моим носом.
– Если ты включишь этот приемник, то услышишь, что все радиостанции орут о прибытии инопланетян, о первом контакте, о грядущих перспективах сотрудничества, – я потянула к приемнику руку, но Алька широко размахнулся и зашвырнул его подальше в воду. – Но не ради этого я добирался сюда столько времени и тем более не для того, чтобы отвечать на глупые вопросы.
Он взял топор, натянул растяжку и вколотил колышек в землю. Поднял на меня глаза, привычно глядя поверх несуществующих очков.
– Не для этого я снес все преграды перед собой и всеми правдами и неправдами заставил Совет отправить на Землю экспедицию во главе с собой.
Повернулся и стукнул по второму колышку.
– Не для этого я болтался здесь несколько лет, чтобы провести необходимые исследования. А прикидывался идиотом и морочил тебе голову, – третий колышек, – потому что не знал, в какой временной точке ты находишься, до или после Пожирателя.
Он обошел палатку и взялся за растяжку с другой стороны.
– Не для этого я заставил тебя забыть того, кого ты любила, – он бросил растяжку, отшвырнул топор в сторону и самодовольно усмехнулся.
– Не совсем получилось, признаю, но замуж ты вышла все-таки за меня, а не за него.
– Что-то ты совсем… того… – вздохнула я. – Этого я уже не понимаю.
Он обнял меня за плечи.
– Чего тут понимать? Ты любила того Элии, а я стал этим. И потом, знаешь ли, я здорово завелся. Надеялся, что ты меня сразу узнаешь, а вместо этого получил порцию безразличия, если не ненависти. Сначала думал, что ты еще в точке перед Пожирателем. А потом, когда понял, что все-таки после, завелся. Решил тебя отбить у самого себя, – он расхохотался.
Я оттолкнула его, в растерянности села на траву.
– Получается, что я тебя предала?..
Он уселся напротив и удивленно пожал плечами.
– Почему? Вот же ты здесь, рядом со мной. И ты никого не любила, кроме меня, и только меня ждала, и дождалась, наконец.
– А ты, как ни крути, натуральный подлец, – задумчиво продолжила я. – Столько времени морочил голову несчастной женщине. Играл со мной, как кошка с мышью…
– Я? Играл?! – он деланно вытаращил глаза, потом покрутил носом и усмехнулся: – Ну, играл. Ну и что? Зато у тебя всегда будет, чем меня укорить, если других поводов не найдется.
Разве мне нужны такие поводы? Нашел, чем убедить!
– И почему ты сразу не пришел, мы потеряли столько времени, – вздохнула я, поднимаясь с земли.
– Ха! – он исподлобья посмотрел на меня. – Представь себе, пришел бы я раньше, и даже, предположим, ты бы вышла за меня замуж. А потом бы все началось, и ты влюбилась в того меня. И как бы я тебе доказал, что я и есть он, то есть он и… Тьфу, ты меня совсем запутала. Может, – он встал на ноги и, нахмурив брови, грозно осведомился, – ты собираешься развестись со мной?
– Нет.
Он шагнул ко мне.
– Тогда вот что я тебе скажу. Любила ты того Элии или нет, уже не так и важно, теперь ты со мной. Можно сказать много пустых и ненужных или же важных и нужных слов, но и те, и другие ничего не будут значить. Любовь такое дело – или ты любишь, или нет. Вот и скажи – любишь ли ты меня? Меня, Элии, который так долго шел к тебе и все-таки пришел. Меня, Элии, который морочил тебе голову ради того, чтобы ты оказалась рядом с ним. Меня, Элии, который был тем, а стал этим. Меня, Элии, который здесь и сейчас, рядом с тобой… Ты любишь меня?
Он взял меня за руки и потянул к себе.
– Ты хочешь знать, для чего я все это сделал? Посмотри мне в глаза. Сейчас ты сможешь увидеть все.
И я увидела.
Но это уже только наши дела, и посторонние тут совершенно ни при чем.
