жарящегося над костром!
Одному из сидящих было лет двадцать — смуглый красавец с неожиданно серыми глазами, орлиным носом и тонкими губами. Другой был лет на пять младше — плечистый, рослый, светлокожий и белобрысый. У обоих на коленях лежали парные ножны — длинные, слегка изогнутые сабли, длинные прямые кинжалы.
— Очнулся, Вадик? — белобрысый встал и подошёл ближе. — Хорошо. Я уж решил, что огрел тебя сильней, чем нужно.
— Вы кто? — коротко спросил Вадим.
— А то ты не знаешь, — белобрысый отвернулся и отошёл к костру, заговорил с товарищем по- данвански! Вадим напряг слух. Речь шла о корабле и грузе — ни то ни другое ему не понравилось. Смуглый между тем свистнул в два палцьа — резко, коротко.
Дверь в хижине распахнулась. Послышались смех, какие-то переговоры; появились ещё пятеро, так же одетые и вооружённые. Загорелый блондин лет восемнадцати, его ровесник — огненно-рыжий, веснушчатый, тёмно-русый мальчишка на пару лет младше и две девчонки, его ровесницы: гибкая, стройная смуглая черноглазка и желтоволосая крепкая девица с широким жёстким ртом. Очевидно, все семеро были голодны, потому что поспешно расселись у огня — перешучиваясь и толкаясь — и начали делить кролика. Столь же очевидно было и другое — они кого-то ждут. Все семеро посматривали на рощу. И кого-то опасаются — они принесли с собой ещё и пистолеты — длинные, с ортопедическими рукоятками — которые положили каждый рядом.
— Когда мои ребята вас разыщут — они здорово повеселятся, — процедил Вадим, зная, что говорит пустые слова. От костра повернулись все разом. Старший красавец сказал:
— А до этого повеселимся мы. Скоро мы все вместе тёплой компанией отправимся на наш корабль — и тебя ждёт настоящая ухохатка.
— Мы такой удачи и не ждали, — добавил рыжий, — чтобы ты сам припёрся поглядеть на корабль. Думали, придётся караулить или нападать ночью. Что, с бочонками хороша была идея?
Вадим хотел спросить, как они это сделали. А Вадомайр прорычал:
— Дайте мне меч!
В ответ послышался смех — громкий и оскорбительный.
— Едут, — рыжий встал и показал в рощу. Все разом обернулись.
— Где? — спросил смуглый, вставая.
— А вот.
Узкий клинок сверкнул в воздухе — в руке рыжего — как ночная молния. Ртом смуглого хлынула кровь, он зажал рану рукой, выхватил свою саблю, но потом зашатался и рухнул в костёр лицом.
— Гришка! — удивлённо и громко закричал загорелый блондин. Смуглая девчонка даже и кричать не стала — прыгнула через костёр, оскалившись и выдёргивая саблю, на рыжего, стоявшего, широко расставив ноги, с саблей перед грудью.
Три выстрела — широкоротая стреляла сразу с двух рук, из своего пистолета и пистолета смуглой, который та оставила на земле. Загорелый кашлянул и, рухнув ничком, трудно выгнулся, застыл. Смуглая, получив пулю между лопаток, свалилась в огонь поверх лежащего там зарубленного парня. Плечистый белобрысый, который хвалился, как ударил Вадима, умело прячась за рыжим от девчонки, обходил костёр — скалясь, достал саблю.
— Гришка, Хильда… — прошептал тёмно-русый мальчишка. Девчонка что-то ему сказала — умоляюще и быстро, Вадим не понял. Тот медленно покачал головой и неожиданно рванулся за пистолетом.
Девчонка выстрелила. Мальчишка, успевший схватить пистолет, скривился, выстрелил в сторону леса и осел на бок; покачал головой и лёг, выпустив оружие. Не обращая внимания на свхатившихся парней, девчонка опустилась на колено рядом с убитым, прикоснулась ладонью к его лбу и осталась сидеть.
Между тем белобрысый изловчился ранить рыжего кинжалом в левый бок. Но это был его единственный успех. Левая рука рыжего Гришки словно бы выстрелила из-за его спины. Белобрысый качнулся, лицо его оставалось осатанелым… но вот жизнь — жизнь сбегала с него, как сбегает со стального шлема вода. Кинжал рыжего торчал у него в горле. Шагнув вперёд, он попытался взмахнуть саблей — но не смог и свалился — ничком, выбросив руки к убившему его врагу.
Надо сказать, произошедшее оглушило Вадима и совершенно обескуражило его. На его глазах свои бились со своими совершенно безо всяких причин! А события продолжали развиваться. Гришка, подойдя к Хильде, тронул её за плечо и сказал по-данвански: 'Что ты, ну?' Та огрызнулась, гладя волосы застреленного пацана. Гришка ещё что-то добавил, и девчонка поднялась, убирая клинок, подобрала пистолеты и застыла лицом к дубраве. Гришка подошёл к связанному Вадиму и кинжалом рассёк тонкие ремни.
— Давай вали через торфяники — так, чтобы вооооон тот холм, — Гришка вытянул руку, — был между хижиной и краем болот. Тебя там ищут уже давно, только прохода через болота не знают. Сразу отплывайте, иначе… — он провёл рукой по горлу.
— Ты кто? — срывая остатки ремней, спросил Вадим. Гришка хмыкнул:
— Да никто. Нас и нет, если подумать. А вообще я в Перми родился, Хильда — в Тромсё. Давай вали, нам тоже дохнуть не очень охота.
Вадим дёрнул парня за плечо:
— Вы мне почему помогли?
Гришка вздохнул, хлопнул Вадима по локтю:
— А так. Знаешь, как раньше говорили — свет и во тьме светит. Дерьма-то. Давай, не торчи тут, я ж говорю… зёма.
Он махнул Хильде рукой и уверенной побежкой направился в рощу. Девчонка — за ним, не оглядываясь.
— Удачи! — крикнул вслед Вадим, всё ещё ничего не понимая.
Они не оглянулись.
Своих людей Вадомайр встретил сразу за болотом. Не зная пути через него, ратэсты в отчаянье и гневе рыскали у кромки, снося кусты и перекликаясь. Судя по тому, что они хором говорили Вадомайру, сообщя отряд решил, будто их юного вождя украли гномы. Вадомайр ничего не стал объяснять. Его подмывало повести людей обратно через болото — помочь Гришке и Хильде, куда бы те не отправились… но он помнил о своей цели и приказал спускать скид на воду и выгребать под ветер.
— Ты неосторожен, — буркнул кормчий. — Живёшь так, словно простой ратэст и уверен, что после твоей гибели нас не бросятся делить Галад и Остан Эрдэ. А мне не очень-то хочется этого. Да и мало кому хочется.
Вадомайр усмехнулся:
— Я не умру. Один мудрый человек сказал мне, что я совершу нечто великое. До сих пор я ничего великого не совершил.
Он ждал, что ответит кормчий, но тот удобней устроил под мышкой рукоять весла и прикрыл глаза.
Вторые сутки 'Аврора' поднимался по реке через земли Гатара. Первые сутки всадники с Молотом на щитах скакали за скидом по берегу, но, убедившись, что Вадомайр не солгал, говоря, что они идут с миром в Бёрн, повернули и исчезли среди лесистых холмов на берегах, среди которых дымили варды.
Вадомайр с изумлением отмечал, что отвык от прохлады здешних земель и вида далёких гор — тех самых, где нашла могилу мать Ротбирта. Отвык от здешних лесов… До Шилеборды, сторлицы Бёрна, было ещё три дня пути, и мальчишка удерживал себя в руках лишь отчаянным напряжением воли. Время шло — и ему снились собирающиеся в Хана Гаар орды… Поэтому-то он шумно — слишком откровенно — перевёл дух, увидев этим вечером, как к реке по склону холма скачут два десятка всадников…
Это были несомненно анласы — в воронёной стали, на рыжих бронированных конях — и над ними летел чёрный с белым драконом баннорт. На скакавшем впереди был плащ из шкуры белого медведя, череп которого разом служил и капюшоном и короной… и Вадомайр понял, что ему, верней всего, не понадобится
