клонилось к закату. Возле туалета мальчик увидел неряшливого человека в банном халате и с проволочной вешалкой в руках. Мальчик вытащил из рюкзачка диктофон и нажал кнопку записи.
– Эй, мистер, – сказал он, – не собираетесь ли вы задушить кого-нибудь этой вешалкой? Мама предупреждала меня о людях вроде вас.
– Давай-ка мы войдем внутрь. Там нас никто не увидит, – предложил мужчина, открывая дверь туалета. – После тебя, – вежливо сказал он.
– Я делаю запись для школы, – сказал мальчик. – Если не возражаете, я задам вам несколько вопросов.
– Интересно, – отвечал человек с вешалкой. – Ну попробуй.
– Ваш любимый способ убийства? – спросил мальчик.
Мужчина помахал своей вешалкой.
– Вообще-то, я предпочитаю голые руки.
– А почему вы это делаете? – задал следующий вопрос мальчик.
– Ну, мой отец занимался подобными вещами, а я иду по его стопам. Сын всегда идет по пути отца (это не нужно записывать), он просто не может иначе. Зачастую ты делаешь все возможное, чтобы жить собственной жизнью, но что-то – в генах, в психике – мешает тебе. Родословная заставляет тебя совершать те или иные поступки – и не имеет значения, насколько они аморальны, деструктивны, преступны… Впрочем, есть и еще кое-что. Убийство всегда вызывают бурю эмоций. Ты словно несешься на гигантской волне. Адреналин, риск, лихачество – все дела… И ты побеждаешь…
– Хм. Это звучит довольно устрашающе, – сказал мальчик.
– Возможно. Но все зависит от того, кого убивать. Некоторые люди не так забавны, как другие. К примеру, я не могу понять, какой смысл убивать стариков. Во-первых, они и так почти мертвы – где ж тут лихачество? Во-вторых, эти старики, как правило, считают тебя кем-то из своих родственников. Они полагают, что ты – один из их внуков или племянников. В итоге вместо того чтобы наслаждаться их кончиной, ты начинаешь вдаваться в длинные объяснения, втолковывая им, кто ты таков на самом деле. Это сводит на нет все удовольствие от процесса… Вдобавок, они не сопротивляются – слишком слабы. Моментально дохнут. Как-то я пытался задушить одного пожилого джентльмена, а он умер от сердечного приступа, едва я к нему прикоснулся. Нет, не то. Я предпочитаю жертв, которые борются за свою жизнь. Еще старые люди обычно религиозны – по крайней мере, мне так кажется. Они начинают мямлить. Они скажут тебе все, что угодно – лишь бы остаться в живых…
– Почему вы носите банный халат? – спросил мальчик. – Вам не холодно?
– Нет. Наоборот, я тут уже вспотел. Мне жарко. Нервы шалят, понимаешь ли. Это мой талисман. Его ни разу не стирали. Когда халат на мне, я чувствую себя так, словно сижу дома перед телевизором – неважно, где я на самом деле нахожусь…
Мальчик сказал:
– Ладно, хватит вопросов. Мне надо в туалет.
– Можешь записать на диктофон этот процесс, – предложил мужчина. – Запиши обязательно. Представляешь, какой получится букет звуков, если ты поднесешь диктофон совсем близко? Особенно хорош звук спускаемой воды. Туалет – это классическая метафора разбитой жизни.
Мальчик вошел в кабинку.
– Не закрывай дверь, – сказал человек с вешалкой. – Вдруг тебе понадобится помощь.
– Спасибо, я справлюсь, – отвечал мальчик. Он запер за собой дверцу, спустил штаны и устроился на сиденье. Мужчина в купальном халате на секундочку положил вешалку и сбрызнул лицо холодной водой. Из кабинки донесся голос мальчика.
– Итак, леди и джентльмены, – говорил он в микрофон, – в самом скором времени я явлю миру огромную, гадкую какашку. Мы надеемся, что она примет форму восьмерки. Но, впрочем, сойдет и любая другая конфигурация. Это только вопрос времени… Постойте! Я чувствую, как что-то лезет… возможно это… Да! Это она. Слепая змея выбирается из своей норы. Приобретает внешний вид… Вот она! Она вылезает, удлиняется, тянется… Скоро она оторвется от корней и упадет в круглое море. Змея извивается… ах, как это мило. Свершилось! О да, она упала прямо туда. Упала с тихим, едва слышным бульком. Давайте же обернемся и осмотрим наше произведение. Ага, она U-образной формы. Может быть, эта черная змея хочет мне что-то сказать? Стоит ли мне оставить это создание в воде для следующего посетителя нашей кабинки? Так много вопросов! Одно не подлежит сомнению: я должен подтереться спереди назад, не наоборот – так учила меня моя мать…
Мальчик выключил диктофон и сказал:
– Я не стал спускать воду.
– Знаю, – отозвался мужчина с вешалкой. – Я слышал все до последнего слова. И первому же ребенку, которого я здесь встречу, я непременно расскажу историю о мальчике, выкакавшему U-образный кусок дерьма.
Мальчик подумал и сказал:
– Можете заставить этого ребенка сожрать его.
Мальчик вернулся домой. Его мать хлопотала на кухне, готовила обед. Мальчик сказал:
– Мам, больше всего на свете я ненавижу печенку и лук.
А мать ответила:
– Вымой руки – и живо за стол. Твой отец должен вернуться с минуты на минуту.
– Знаешь, мам, – сказал мальчик, – меня сегодня похвалили в школе. Учительница дала мне диктофон и задала особенное задание – велела сделать оригинальную звукозапись. Я пошел в парк и встретил там одного прикольного мужика в банном халате. Этот мужик сказал, что душит маленьких детей, но меня он почему-то не стал убивать…
– Ты совершенно меня не слушаешь, – вздохнула мать. – Что бы я ни говорила, у тебя в одно ухо влетает – из другого вылетает… Пока ты не родился, я была актрисой. Я могла бы сделать в театре блистательную карьеру. Я играла в «Тетушке Мэйм», небродвейском мюзикле. Возможно, я не слишком хорошо танцевала, зато умела петь. Нас обучали драматическому искусству – не то что этих современных актрисок. Сейчас-то актрисе только и надо – набить грудь силиконом и малость повертеть голой жопой. Теперь они все сплошь проститутки… Но я ушла из театра, потому что решила завести ребенка. То есть- тебя. Я сделала ручкой своей карьере и стала одной из величайших матерей в истории деторождения. Я кормила тебя собственной грудью… А теперь выясняется, что эта шлюха-учительница дала тебе диктофон и заставляет записывать всякую гадость?
Мать положила деревянную ложку и выключила газ. Лук, корчившийся и шипящий на сковородке, разом перестал извиваться и затих. Мать ухватила мясницкий нож и шагнула к сыну.
– Мама, не надо! – закричал он.
– Надо, – спокойно отозвалась мать. – Время настало. Ты читал Библию. Это случается раз за разом. Снова и снова. Естественный ход вещей… Вдобавок, я не могу допустить, чтобы мой сын трахался с учительницей восьмого класса. Я не собираюсь стоять и умиляться, глядя, как она лижет и сосет моего мальчика. Я не стану подносить зажигалку к ее косяку с марихуаной. Не подставлю ей чистую пепельницу. Не буду стирать ваши изгвазданные простыни. Я не позволю, чтобы надо мной потешались в моем собственном доме. Ты, маленький ублюдок! С каких пор ты позволяешь себе нарушать все естественные законы, известные человечеству?
Мальчик вдавил кнопку записи и сказал в микрофон:
– Мать пытается убить собственного сына!
Женщина взмахнула над ним гигантским ножом, и мальчик продолжил:
– Этот диктофон сработал щитом. Сыну удалось блокировать смертельное оружие. Но мать не оставляет попыток…
В этот момент мальчик выронил диктофон. Батарейки раскатились по полу.
– Печень и лук-самая любимая моя еда, – сказал он. – Я передумал. Я обожаю печенку и лук.
Мать сделала выпад в сторону сына и смахнула с базы телефонную трубку. Ее удар не достиг цели. Мальчик подхватил упавшую трубку и шандарахнул мать по голове. Удар оглушил ее; мать выронила нож и рухнула на пол. Мальчик обмотал телефонный шнур вокруг горла матери – словно ковбой, спутывающий
