– О, прекрасно. Заметь, не я его так назвал. – Айра покачал головой и вышел в столовую.
Цыганка посмотрела на плиту, как Моисей – на Золотого Тельца.
– Попробуй еще разок. – Она подскочила к двери и метнула кастрюльку. Та врезалась в стену возле Аиры, обрызгав его с ног до головы огненно-красным соусом. Великолепные куски мяса разлетелись по всей комнате.
Айра окаменел.
– Хватит с меня твоей мании сверхполноценности, – заявила Цыганка и хлопнула входной дверью.
Через секунду Айра бросился в погоню. И тогда невидимые прежде легионы ринулись из темных углов за добычей. Мясо, картошка и овощи исчезали в их разинутых изголодавшихся пастях, по головам и телам потоками струилась кровь млекопитающих. Пощадили только паприку. Это было захватывающе – впервые пировать вместе со зрелыми особями Блаттелла, которые в двадцать раз больше меня, двигаться маршем сквозь густеющий соус, устремляться в атаку, точно библейские герои тысячи лет назад.
И все же мне было не по себе. Подобное изобилие, как правило, ходит рука об руку с возмездием. Однако если вдоволь едят насекомые, в Писании это не называется изобилием. Это называется мором. Но как можно нас покарать, если мы и есть кара?
Я отпраздновал разрешение первого в жизни морального кризиса сочной капелькой жира, чуть теплого, с едва уловимым намеком на застывающую пленку, – с тех пор я его в таком виде и люблю.
– Еды будет в достатке. Она вернется. У них скандалы каждые пару недель, – проворчал взрослый таракан по имени Бисмарк.
Хотя метание гуляша было все-таки событием исключительным, Цыганка действительно отличалась бешеным нравом, была агрессивна и напориста – наш естественный союзник. Ее сексуальная свирепость позволяла нам многие часы безопасно разгуливать по дому в поисках пищи. Она плевала на Айрин режим и правила, она их ниспровергала и властвовала над ним. В кухне она была несказанно щедра. Если рецепт требовал две столовые ложки чего-нибудь, минимум одна оказывалась на столе. Чашку вина? Нам она тоже наливала. Ингредиенты сыпались и текли по любой поверхности, застревали в щелях, забивались под шкафчики. Она никогда ничего не подбирала – в конце концов, пол уже заляпан, что толку поднимать эту грязь?
Когда я родился, колония располагалась за кухонными шкафчиками, как все последние семьдесят пять лет. Мы никогда не утруждали себя запасами. Выходили только за угощением Цыганки и лишь в полной безопасности.
Однажды я спустился на кухонный стол к лужице картофельного супа с луком. Бисмарк в нее уже погрузился.
– Лучше бы она клала поменьше паприки, – пробурчал он. Под застывающей суповой корочкой Бисмарк походил на альбиноса. Он посмотрел на меня и рыгнул. – Наша человеческая популяция великодушна. Она сменится, и я затоскую о временах, когда была вот такая еда, а я привередничал.
Я в этой жизни был еще новичок, но быстро взрослел, привыкал к изобилию, и меня встревожила мысль, что оно закончится.
Бисмарк поскреб лапой жвалы.
– Остальные тоже не желают об этом слышать. Но ты не волнуйся. Мы выживем. Мы всегда выживаем.
В тот вечер я отправился с ним на разведку, начав карьеру исследователя современного человека. Не особо красивая картина. Я помнил заповеди библейской гигиены: периодически ковыряй в носу и в заднице, чтобы они не зарастали, и меняй лохмотья, когда начинают вонять. Серый налет защищает кожу от инфекций и насекомых, но все же окунайся в воду раз в сезон, дабы произвести впечатление на дам. Однако Айра, человек современный, драил себя губкой и ежедневно менял дизайнерские лохмотья. Все отверстия ему словно пробурили, оставили распахнутыми для инфекций. И хотя он неутомимо чистил зубы, во рту была куча пломб.
Его уборка квартиры имела характер маниакальный и необъяснимый. Ритуальным распылением ядов он сводил на нет все достижения Цыганки (на тех поверхностях, что попадались ему на глаза) и пытался уничтожать грязь, которой не хватило бы и на поддержание жизни выносливых одноклеточных. Я не понимал, зачем он это делает.
– Класс млекопитающих помешан на показухе, – объяснил Бисмарк. – Они сшибаются рогами, бьют себя в грудь, истекают потом в тренажерных залах. Айра моет.
На обед были гамбургеры. Бисмарк слизнул что-то красное с усов и подпрыгнул.
– Это просто кетчуп, – сказал я.
– Благодарю… Она свинячит – у нее такая показуха. Вот почему они обречены. Айра цивилизованный; он за ней убирает, вместо того чтоб отлупить. А она его за это ненавидит.
Сегодня с нами обедал Рейд. Еще один выходец с книжной полки, он возмужал в «Цивилизации и ее противоречиях» – условиях настолько ужасных, что Рейд сбежал, даже не доев букву "Ф" в фамилии автора.
– Весьма вольная интерпретация – сказал он Бисмарку.
– Мне плевать на теорию. Говорю вам, она его скоро бросит. И тогда Айра накинется на нас так, как вам и не снилось. Слыхали о Великой Депрессии?
Я был практически уверен, что и слышать не хочу.
– Двенадцать лет назад случилась фумигация. Колонии пришлось спасаться бегством – по открытым коридорам, по ненадежным улицам и тротуарам. Большинство тех, кто оказался там, предпочли бы остаться и умереть от газа. Вы, бэ-би-бумеры, просто понятия не имеете, насколько бывает плохо.
– И куда нам идти? – спросил я.
– Некуда нам идти, – ответил Бисмарк.
– Тогда, может, начать запасаться?
– Это муравьи запасаются. Так одержимы запасами на черный день, что света белого не видят. – Бисмарк сплюнул. – Это не жизнь.
– Так что же нам делать?
Бисмарк не ответил.
– Ты кушай, буббеле, подкрепляй силы, – отечески улыбнулся Рейд.
Отличная идея. Полный решимости, я уже было погрузил голову обратно в лужицу гамбургерного жира, но оказалось, что эти двое уже все прикончили.
Цыганка вернулась домой поздно ночью, несколько дней проведя бог весть где. Она не сняла пальто и даже не приготовила нам перекусить, а сразу прошла в спальню и щелкнула выключателем.
– Давай покончим с этим раз и навсегда. О, господи, Айра, как вообще можно разговаривать с человеком в такой пижаме? Ты что, дедушка? – Некоторые из наших побежали по коридору посмотреть, а у меня от страха перехватило дух. – Ты меня доконал. У тебя мозги адвоката, Айра, ради всего святого. Это невыносимо.
Он сел, нащупывая на тумбочке очки.
– Ты что, только пришла?
– Не смей меня допрашивать. Кстати, вот об этом я и говорю.
– Ты хочешь сказать, я ввел тебя в заблуждение относительно моей работы адвокатом?
– Ох, Айра, какой же ты идиот. Ты что, не понимаешь? Ты всегда играешь по правилам. Но у меня от правил между ног сухо. – Айра вздрогнул. Она гадко рассмеялась. – Женщине требуется возбуждение, страсть, крепкий член. Я свободная птица. А ты меня душишь.
– Душу тебя? Я тебя душу? Да я тебя едва вижу…
Пока он лепетал, она сунула ему саквояж:
– Подержи.
Она собрала с пола и комода раскиданные мятые вещи и запихала их в сумку. Толкнула Аиру в ванную, где продолжала собираться. Он держал в руках открытый саквояж и умолял:
– Я люблю тебя. Я хорошо с тобой обращаюсь. Мы все время занимаемся любовью. Я не понимаю, о чем ты. Где ты ночевала все это время? Вот что нужно обсудить.
Цыганка остановилась и посмотрела на него. Миниатюрная, смуглая, экзотической красоты женщина. Но теперь я видел, как напряглось ее лицо. Глаза метали молнии. Губы скривились – в ней клокотали страсти,
