— Больше вы ничего не можете сказать? Чем же тогда, позвольте вас спросить, занимаются ваши люди?
— Ищут.
— И если бомба есть, они ее найдут?
— Это опытные люди, но у них слишком мало времени. Заряд взрывчатки нелегко обнаружить. Практически он может быть где угодно. Как только они найдут хоть что-нибудь, мне доложат непосредственно сюда.
— У вас еще есть в запасе три четверти часа.
Иенсен взглянул на свои часы:
— Тридцать пять минут. Но даже если они найдут заряд, для того чтобы его обезвредить, потребуется дополнительное время.
— А если никакой бомбы вообще нет?
— Я все-таки посоветовал бы очистить здание.
— Даже считая риск минимальным?
— Даже. Я допускаю, что угрозу могли не привести в исполнение, что ничего не случится. Но, к сожалению, нам известны и обратные примеры.
— Откуда?
— Из истории криминалистики.
Иенсен заложил руки за спину и качнулся на носках.
— Таково мое мнение как профессионала, — сказал он.
Издатель пристально поглядел на него.
— За какую сумму вы согласились бы изменить свое мнение? — спросил он.
Иенсен взглянул на него недоуменно.
Издатель, видимо, покорился судьбе.
— Это была только шутка, — мрачно пояснил он, затем спустил ноги с подлокотников, снова вернул кресло в исходное положение, уронил руки на стол и опустил голову на стиснутый левый кулак.
Потом он рывком выпрямился:
— Мы должны посоветоваться с моим кузеном, — и нажал кнопку внутреннего телефона.
Иенсен заметил время: 13.27.
Мужчина в шелковом галстуке как-то бесшумно переместился в пространстве и, очутившись подле Иенсена, шепнул ему:
— С шефом, главным шефом, шефом всего треста, главой концерна.
Издатель что-то промурлыкал в микрофон. Потом прижал трубку к уху и недружелюбно взглянул на шепчущихся. Нажал другую кнопку, пригнулся к микрофону и заговорил. Четко и деловито:
— Это комендант здания? Прикиньте, сколько времени уйдет на учебную пожарную тревогу. Со скоростной эвакуацией. Ответ должен быть готов не позже чем через три минуты. Доложите непосредственно мне.
В комнату вошел шеф. Такой же белокурый, как и его брат, но старше примерно лет на десять. Лицо у него было спокойное, серьезное и красивое, плечи широкие, осанка прямая. На нем был коричневый костюм, простой и строгий. Шеф с места в карьер заговорил низким приглушенным голосом.
— Сколько лет этой новенькой? — спросил он рассеянно и подобием кивка указал на дверь.
— Шестнадцать, — доложил брат.
— А-а-а.
Директор издательства очутился возле витрины, и вид у него сделался такой, словно он приподнялся на цыпочки, хотя стоял он на всей ступне.
— Это человек из полиции, — сказал издатель. — У него есть люди, которые ищут, но они ничего не найдут. И он говорит, что мы должны эвакуировать здание.
Шеф подошел к окну, поглядел, помолчал.
— Вот и весна пришла, — сказал он. — Ах, как красиво!
В комнате воцарилось молчание. Иенсен взглянул на часы: 13.29.
Шеф процедил сквозь уголок рта:
— Перегоните наши машины.
Директор опрометью бросился к дверям.
— Они стоят у самой стены, — кротко добавил шеф. — Ах, как красиво!
Молчание — на тридцать секунд. Потом что-то зажужжало, и на внутреннем телефоне мигнула лампа.
— Слушаю, — сказал издатель.
— От восемнадцати до двадцати минут с использованием лестниц, непрерывных и скоростных автоматических лифтов.
— Учтено все?
— Кроме тридцать первого.
— А если с… особым отделом?
— Значительно дольше.
При этом голос в микрофоне несколько увял.
— Винтовые лестницы слишком узки, — сказал он.
— Знаю.
Щелчок. Молчание. 13.31.
Иенсен подошел к одному из окон. Далеко внизу он увидел стоянку и улицу, разделенную на шесть рядов. Теперь она была пустынна. Он увидел также, что его люди перекрыли проезжую часть желтыми рогатками метрах в четырехстах от здания и что один из них направляет движение по боковой улице. Несмотря на расстояние, Иенсен отчетливо видел зеленую форму полицейских и белые нарукавники регулировщика. От стоянки отделились две большие черные машины. Они передвинулись к югу в сопровождении третьей белого цвета, которая, по всей вероятности, принадлежала директору.
Директор снова возник в комнате и стоял теперь у стены. Улыбка его выражала тревогу, голова поникла под бременем забот.
— Сколько всего этажей в здании? — спросил Иенсен.
— Тридцать над поверхностью земли, — ответил издатель, — и четыре под землей. Мы обычно исходим из цифры тридцать.
— Мне показалось, что вы упомянули тридцать первый?
— Разве? Это по рассеянности.
— А сколько у вас служащих?
— Здесь? В Доме?
— Да.
— Четыре тысячи сто в главном корпусе. Две тысячи в боковых крыльях.
— Итого свыше шести тысяч?
— Да.
— Я настаиваю на их эвакуации.
Молчание. Издатель повернулся вместе с креслом вокруг своей оси. Шеф стоял, засунув руки в карманы, и глядел в окно. Потом он медленно перевел взгляд на Иенсена. Его правильное лицо казалось очень серьезным.
— Вы и в самом деле допускаете, что в здание подложена бомба?
— Во всяком случае, с такой возможностью следует считаться.
— Вы полицейский комиссар?
— Да.
— В вашей практике бывали подобные случаи?
Иенсен ненадолго задумался.
— Это случай особого рода, но опыт учит нас, что угрозы, содержащиеся в анонимных письмах, более чем в восьмидесяти случаях из ста оказываются справедливыми… или по крайней мере основаны на
