– Погоди, ты же еще не знаешь, в чем состоит моя новость.
– Знаю. То есть я хотел сказать, я знаю, что не знаю. Так что говори скорее, не томи.
Счастливая улыбка озарила лицо Алексы.
– Ты, наверное, слышал о «Нью уорлд инвесторс». Это одна из наиболее быстро растущих инвестиционных компаний в стране…
Филипп не сводил глаз с лица жены, но улыбка на его лице застыла. Алекса вдруг засомневалась, не слишком ли большое значение придала своему сюрпризу.
– Филипп, это потрясающая компания, их клиентура – в основном молодые профессионалы, не боящиеся риска. Они подумывают перестроить головной офис на Манхэттене, на Южной Парк-авеню, где приобрели угловое здание и прилегающий земельный участок. Старое здание будет снесено и построено новое, проектирование которого поручено нашей фирме. И это еще не все, они не просто выбрали нашу фирму. Главный администратор попросил, чтобы этим занялась лично я. Карл Линдстром сам мне сказал.
Пока Алекса рассказывала все это мужу, ее снова охватило радостное возбуждение. Быть выбранной персонально – большая честь, тем более что с главным администратором Раймондом ди Лоренцо-Брауном она не была знакома лично.
Это то, о чем Алекса давно мечтала, – конкретное подтверждение ее профессиональных достижений, настоящее признание, которое уравнивает ее с мужчинами, так как среди семи партнеров фирмы «Карл Линдстром ассошиэйтс» не было ни одной женщины.
Увлеченно рассказывая о новых перспективах, открывающихся перед ней, она вдруг заметила, как Филипп внимательно изучает свой десерт.
– В чем дело, дорогой? Думаешь, я не справлюсь?
Он вздохнул и посмотрел на жену:
– Конечно, справишься! Ни минуты в этом не сомневаюсь. И я очень рад за тебя, дорогая, это действительно отличная новость.
– Но не то, что ты ожидал, верно? Ты разочарован? Филипп покачал головой и сделал официанту знак подать к кофе два коньяка.
– За твой успех, Алекса. – Он поднял рюмку. – Je t'aime[2].
Ощущение неловкости у Алексы прошло.
– Moi, je t'aime aussi[3]. И давай выпьем за успех твоей французской ночи. Я хочу узнать о ней побольше.
Сколько бы Алекса ни смотрела его передачи, всякий раз она не могла оторваться от экрана. Филипп с удивительной легкостью мог заставить разговориться любого гостя, даже тех знаменитостей, которые обычно отказывались давать интервью, потому что не доверяли всем, имеющим хоть какое-то отношение к средствам массовой информации. Филипп обладал редкой способностью выуживать у собеседников именно то, что больше всего интересовало зрителей. Случалось, он задавал вопросы дерзкие, но никогда – оскорбительные. Его ток-шоу занимало верхние строчки в рейтинге и завоевало множество наград.
Принесли счет. Филипп под столом потерся коленом о колено Алексы, в его глазах вспыхнул хорошо знакомый огонек желания. В ее ответном взгляде читалась та же страсть. Филипп прошептал Алексе на ухо что-то провокационное, и она поежилась от нарастающего возбуждения.
– Все смотрят и ужасаются, какие мы порочные, – хрипло зашептала Алекса в ответ. – Никому и в голову не придет, что мы с тобой муж и жена.
– Но мы-то знаем правду. – Несколько мгновений его язык быстро скользил по ее губам.
Ощущение было восхитительным, но Алекса отпрянула со смущенной улыбкой.
– Прекрати, ты шокируешь официанта!
Филипп взглянул на счет и усмехнулся:
– При здешних ценах он того заслуживает!
– Наверное, за возмутительное поведение сумму в нашем счете увеличили.
Они вышли из-за стола, и Филипп окинул жену восхищенным взглядом:
– Мне нравится, как ты одеваешься, любовь моя.
– Merci. – Алекса подождала, пока муж накинул ей на плечи норковое манто.
– Но еще больше – как ты раздеваешься.
В номере Филипп снял плащ, посмотрел на кровать и рассмеялся. В его отсутствие Алекса откинула одеяло и разложила на простыне свою бледно-голубую ночную сорочку, повторяя контуры тела и вызывающе отвернув подол. Оставленная Филиппом красная роза лежала там, где должны были находиться бедра.
Он привлек Алексу к себе.
– Ах ты, распутница! Но если ты хочешь того же, что и я, мы отлично поладим.
Алекса обвила шею мужа и подставила губы для поцелуя. Господи, как же она соскучилась! И душой, и телом.
От этих свиданий в отеле веяло чем-то восхитительно запретным. В безличной обстановке номера тело Филиппа казалось одновременно и знакомым, и чужим, и это было удивительно эротично.
Его теплые нежные губы, его дыхание, смешивающееся с ее собственным, неповторимый аромат его кожи и волос – все это пробуждало в ней страстное желание. Алекса легонько погладила кончиками пальцев его шею сзади, там, где кончались волосы. Филипп втянул воздух и опустил руки ниже, поглаживая ее бедра.
Их поцелуи становились все более страстными. Прижимая Алексу к себе, Филипп гладил ее плечи, талию, грудь. Когда его пальцы коснулись верхней пуговицы на ее блузке, Алекса затрепетала от желания.
Она нежно очертила кончиком языка контуры его губ и провела пальцами вниз по его позвоночнику. Филипп выгнул спину и через мгновение ловко расправился с застежкой бюстгальтера. Под его ладонями соски Алексы налились и отвердели, она тихо застонала от удовольствия.
– Любовь моя, как же я по тебе соскучился! – прошептал он, стягивая с ее плеч блузку и припадая горячими губами к нежной коже.
– О, Филипп… я тоже по тебе скучала.
Он опустился на колени, не отрывая рук от ее грудей и продолжая нежно перекатывать соски между большими и указательными пальцами, и прижался губами к молочно-белой коже живота. Алекса покачнулась, дрожащие пальцы запутались в его шелковистых волосах. Почувствовав юбку и трусики у себя на щиколотках, она переступила через них и прошептала:
– Теперь твоя очередь.
Они вместе занялись одеждой Филиппа, каждые несколько секунд прерываясь, чтобы слиться в поцелуе. Алекса поглаживала его грудь, затем, наслаждаясь гибкостью сильного мускулистого тела, руки заскользили вверх и вниз по его сильным бедрам, усиливая возбуждение.
Потом они снова с жадностью целовали друг друга. Не отрываясь от ее рта, Филипп стал мягко подталкивать Алексу к кровати.
– Ой, подожди, там же роза, – прошептала Алекса. – Я не хочу, чтобы в меня воткнулись шипы.
– В моих розах нет шипов, – прошептал Филипп, опуская ее на кровать.
И Алекса забыла обо всем на свете. Губы Филиппа поглотили ее губы, его язык исследовал глубины ее рта, зубы нежно покусывали; настойчивые и нежные руки дарили чувственные ласки, искусные пальцы экспериментировали с каждой чувствительной точкой ее тела.
Язык Филиппа стал описывать концентрические окружности вокруг одного набухшего соска, затем вокруг другого, потом двинулся вниз и задержался у ее лона, лаская и дразня, заставляя Алексу метаться и извиваться под ним, сгорая от желания. Однако Филипп не торопился, сдерживая себя. В его глазах плясали насмешливые огоньки. Алекса протянула к нему руки, вцепилась в его плечи и взмолилась:
– Иди ко мне! Сейчас!
И она настойчиво потянула его на себя. Филипп попытался ее остановить, но Алекса не могла больше ждать.
– Сейчас, дорогой, прошу тебя, сейчас, сейчас…
Она инстинктивно подалась навстречу Филиппу, и его решимость рухнула. Он мощным толчком вошел в
