же?
– Доброе утро, – услышал Филипп за спиной; нежные руки обняли его за талию, губы прижались к его плечу. – Дорогой, я чувствую себя просто восхитительно. Правду говорят, что секс прекрасно заменяет сон, к тому же он гораздо интереснее.
Филипп повернулся, поцеловал жену и прижал к себе. Ему всегда нравилось обнимать ее гибкую, узкую фигурку, а запах Алексы он всякий раз открывал для себя как бы заново – запах свежести, исходящий от волос, смешанный со слабым ароматом духов и едва ощутимым запахом секса, пьянил, как в первый раз.
Алекса с неохотой отстранилась.
– Мне нужно принять душ, да и тебе тоже.
Но Филипп не отпускал ее руку.
– Жаль смывать запах нашей любви. Знаешь, некоторые «ночные бабочки», чтобы привлечь клиентов, нарочно наносят на мочки ушей свою природную эссенцию.
– Клиентов они, может, и привлекут, но заодно сбегутся все окрестные коты и псы. Нет, правда, перед тем как идти на завтрак, мне нужно принять душ.
– Мы остаемся, завтрак сам к нам придет. Вчера я заказал завтрак в номер.
– Ты прелесть, но мне все равно нужно в душ.
– Не понимаю почему. – Филипп прошел за ней в отделанную мрамором ванную. – Разве ты не вымылась на этой штуке? – Он указал на биде.
– Только частично.
Алекса включила воду.
– Можно к тебе присоединиться?
– Только если будешь вести себя прилично.
– Можешь не сомневаться, не буру.
Он встал под теплые струи и поцеловал ее мокрое лицо. Филипп очень любил Алексу, но мысль о детях, которых у них пока не было, вызывала неприятное ощущение, и сколько он ни вздыхал, легче не становилось.
Алекса откусила свежий круассан, намазанный маслом, запила его кофе с молоком и замурлыкала от удовольствия.
– Все великолепно, если не считать дождя.
Филипп намазал свой круассан джемом.
– Что нам дождь? Может, к тому времени когда мы выйдем из номера, на небе уже будет полно звезд.
Алекса усмехнулась:
– Ты, конечно, ешь медленно, но не настолько же.
– Зато я медленно занимаюсь любовью.
– Да, в этом я убедилась.
Алекса вдруг вспомнила о красивой режиссерше, и в ее душу закралось сомнение, нет ли за мужем грешков, которые он теперь пытается искупить.
Глупо, конечно. Подавив вздох, Алекса попыталась напомнить себе, что она никогда не отличалась ревностью, а главное, Филипп никогда не давал ей повода ревновать. Муж ее любит, и она чувствует себя любимой. Разве не нелепо беспокоиться из-за того, что он хочет ее слишком часто? Конечно, нелепо.
Ее размышления были прерваны словами Филиппа:
– Так, посмотрим, дорогая Джером – это у нас уже есть, это ты. А как тебе Дэвид Джером? Даниель Джером? Дениза Джером? Дитци…
Алекса уже знала, что так Филипп всегда начинает разговор о детях, и, как всегда, у нее возникло чувство, будто в животе запорхали бабочки.
– Думаю, Дитци придется немного подождать. В следующие три месяца у меня будет страшно много работы, и…
– Знаю, любовь моя, – мягко перебил ее Филипп, – я говорю только о том, чтобы начать заниматься этой проблемой. Совсем не обязательно, что ты забеременеешь с первого же раза, на это могут уйти месяцы, даже годы, но у нас в запасе не так уж много времени, правда?
Алекса сделала глоток кофе и поставила чашку на стол.
– Да, не много, но именно сейчас, когда мои мысли должны быть заняты новым проектом…
– Я не против, пусть мысли будут заняты. Мне нужно только твое тело.
Алекса почувствовала себя слишком неуютно, чтобы оценить шутку.
– Серьезно, Филипп, если пытаться… стараться… Это же все меняет, может пострадать моя работа. Я даже уверена, что пострадает, особенно на ранней стадии. Мне нужно полностью сосредоточиться, ты же знаешь, как бывает, когда я начинаю новый проект…
– Дорогая, я ничего особенного не прошу тебя делать, просто перестань пользоваться диафрагмой. Только и всего, больше ничего не изменится. Мы не можем вечно дожидаться идеального момента. Сколько я помню, у тебя всегда происходит что-то важное.
– Это потому, что я хочу достичь определенного уровня в карьере прежде, чем я… то есть мы…
Она вдруг поняла, что ей трудно вслух назвать вещи своими именами. Алекса заняла оборонительную позицию, но сама толком не понимала, от чего обороняется. Она же любила детей, даже очень, и с самого начала хотела их иметь, но только не сейчас.
– Я хочу дождаться, когда меня сделают компаньоном в фирме.
– Послушай, Алекса, сначала мы ждали, пока тебя переведут из младших архитекторов в старшие, потом – пока ты выполнишь первый самостоятельный крупный проект… А сколько было проектов, которые так и остались на бумаге! Когда тебя сделали ассоциированным компаньоном, ты обещала подумать о ребенке.
– Да, я знаю, – тихо согласилась Алекса. – Что же делать, если в архитектуре все происходит так медленно. Архитектор – не дантист, которому достаточно получить лицензию и открыть свой кабинет, архитектору приходится долго карабкаться к вершине, а сколько его ждет разочарований…
– Дорогая! – Филипп погладил ее по голове. – Я тебе верю, но, по-моему, я и так уже слишком долго проявлял образцовое терпение, а годы уходят. Ты хочешь стать компаньоном? Не сомневаюсь, ты этого добьешься. Но где сказано, что это нужно сделать непременно до того, как завести ребенка?
– Но это так! – с жаром воскликнула Алекса. – Женщине-архитектору почти невозможно стать полноправным компаньоном, если только она не выйдет замуж за архитектора и не образует фирму с ним. Я этого не сделала и пошла самым трудным путем. Если хочешь знать, дети – как раз главный аргумент против того, чтобы назначать женщин на высшие должности. У меня очень выгодное положение, потому что пока мне удавалось…
Филипп вздохнул. Алекса продолжала:
– Если я справлюсь с проектом для «Нью уорлд инвесторс», меня наверняка сделают компаньоном. Карл сказал об этом почти открытым текстом, и это как раз то, о чем я больше всего мечтала. Конечно, когда я забеременею, он поворчит, но потом поймет, что я не собираюсь бросать работу, и успокоится. Потерпи еще немного, это вопрос нескольких месяцев. – Алекса замолчала, чтобы перевести дух, с тревогой глядя, как Филипп медленно качает головой.
– Эти твои несколько месяцев уже давно превратились в годы. Я хочу стать отцом в достаточно молодом возрасте, чтобы успеть вырастить своего ребенка и получить от этого удовольствие, а ты разве нет?
– Конечно, хочу, Филипп, но…
Он решительно взял ее за руки.
– Алекса, ты сказала, что больше всего на свете мечтаешь стать компаньоном. А я больше всего на свете хочу стать отцом.
Алекса сглотнула ком в горле. Значит, муж все-таки был разочарован ее новостью. Надеялся услышать, что она беременна. «Филипп хочет ребенка, потому что любит меня. Как я могла так поступить с ним?»
Филипп встал и отошел к окну.
– Дело дошло до того, что я становлюсь мрачным всякий раз, когда вижу чужого ребенка. Я все время представляю, как бы выглядел наш малыш, – были бы у него светлые волосы и прекрасные серые глаза, как
