Алекса осторожно положила руку ему на лоб.
– Брайан, как ты?
Узнав Алексу, мальчик вздохнул вроде бы даже с облегчением.
– Нормально. Где мама? Алекса замялась.
– Видишь ли, она ехала к тебе, но… Мама сломала руку. – На лице мальчика отразился такой страх, что Алекса невольно замолчала.
– Она снова попала в больницу, да?
– Да, Брайан, боюсь, что так. Но ты не волнуйся, она скоро поправится. Я прослежу, чтобы ей был обеспечен самый лучший уход.
Брайан отвел взгляд, было видно, что он изо всех сил крепился, чтобы не расплакаться.
– Я… Мой велосипед пропал, его украли какие-то ребята, – пробормотал он дрожащим голосом.
Алексе хотелось задать ему много вопросов, но она сдержалась: сейчас не время.
– Не переживай, Брайан, я куплю тебе другой.
Она взяла его ладошку. Мальчик не отдернул руку, и Алекса увидела, что из больного глаза все-таки выкатилась слеза. Это подействовало на нее так сильно, что она сама расчувствовалась, но Брайан уже заснул. Алекса все плакала и плакала, не в силах остановиться. Отчасти это были слезы облегчения, ведь все могло обернуться гораздо хуже.
Хорошо, конечно, что Брайана перевели из интенсивной терапии, однако шумная детская палата – не самое подходящее для него место. Алекса осторожно высвободила руку и отправилась на поиски старшей медсестры. После того как были подписаны необходимые бумаги, касающиеся необходимых исследований, Алекса позвонила своему врачу и договорилась, что он заедет осмотреть Брайана.
Теперь нужно навестить Пейдж. Пытаться поймать такси в пятницу вечером да еще и в дождь – занятие почти безнадежное. Добраться до «Бель-Вью» удалось только в седьмом часу вечера.
Это был кошмар. В коридорах толпились растерянные и взволнованные пациенты, дожидающиеся, когда их примут. В этом бедламе на то, чтобы добраться до администрации и разыскать палату Пейдж, потребовалась уйма времени.
Она сидела в кресле, уставившись в пространство, но, увидев Алексу, расплакалась.
– Это я во всем виновата, я одна, – повторяла Пейдж, больше не сердясь на сестру.
Она все говорила и говорила о своей вине: видимо, погибший братик и сын слились в ее замутненном сознании воедино. Алекса обняла сестру, поцеловала в щеку и попыталась успокоить:
– Ты ни в чем не виновата, и никто не виноват, а с Брайаном все будет хорошо.
Пейдж всхлипнула, уткнувшись ей в плечо.
– Я стала такой никчемной! Не знаю, что со мной творится.
Алекса, еле сдерживая слезы, гладила сестру по голове.
– То, что тебе пришлось пережить, любого выбило бы из колеи. Ты потеряла любимого мужа и в самый трудный момент, когда больше всего нуждалась в помощи, оказалась вдали от родных. – Алекса вздохнула, думая, что в какой-то степени тоже лишилась мужа.
– Но я вам не нужна, какой от меня прок? Я – никчемное существо, – причитала Пейдж.
– Вовсе ты не никчемная, просто у тебя сейчас тяжелый период и ты нуждаешься в помощи. Я с тобой, позволь мне тебе помочь… Пейдж, я всегда тебя любила, ты же моя сестра, а Брайан – мой единственный племянник. Я о вас позабочусь, и все будет хорошо.
Пейдж прижалась к сестре. Алекса с трудом оторвала ее от себя, но это было необходимо. Она уладила вопрос с переводом Пейдж в частную лечебницу в Уэстчестере. Нужно было подписать еще несколько бумаг и сделать несколько звонков.
В «Монт-Синай» она вернулась уже поздно вечером. Живот урчанием напомнил о том, что она за весь день почти ничего не съела, и Алекса по дороге купила сандвич и банку колы.
Брайана перевели в отдельную палату, где имелась также дополнительная кровать для нее. Хотя врач и заверил, что у ребенка нет серьезных травм, Алекса собиралась остаться с ним на ночь. Мальчика решили оставить в больнице под наблюдением еще на несколько дней.
Брайан спал. Алекса села на кровать и стала есть бутерброд. Часы показывали десять. Чуть раньше, позвонив Грегу из больницы, Алекса узнала, что презентации всех проектов уже закончены.
– Я говорил с Раймондом ди Лоренцо-Брауном, – сказал Грег, – он, естественно, разочарован, но отнесся к твоей ситуации с сочувствием, пытался уговорить членов жюри проявить гибкость, но те уперлись – и ни в какую. Нас сняли с конкурса.
Ну что ж, значит, так тому и быть! Алекса была раздавлена и совершенно обессилела, но не сомневалась в том, что сделала единственно правильный выбор в сложившихся обстоятельствах. Стоило ей только представить, что Пейдж могла задавить машина, а Брайана могли даже убить, как она готова была благодарить судьбу за то, что все обошлось.
Алекса еще долго смотрела на спящего мальчика и спрашивала себя, как она могла испытывать враждебность к этому ребенку.
Утром племянник выглядел гораздо лучше. Опухоль немного спала, плечо болело меньше. Однако он выглядел таким удрученным и подавленным, что у Алексы защемило сердце.
За завтраком она попыталась осторожно расспросить его:
– Как ты оказался в северной части парка? Свернул не на ту дорожку?
Брайан кивнул.
– Почему ты не вернулся в школу?
Он пожал плечами:
– Просто так. Взял и не вернулся. Занятия почти уже кончились, да и все равно мы бы скоро уехали из Нью-Йорка. А ребята приставали ко мне с вопросами, особенно после того, как вы заявили о моем исчезновении и в школу приходили полицейские.
– Мне жаль, что так вышло, Брайан. Мне и в голову не приходило, что ты можешь быть с матерью, и я очень за тебя волновалась. Произошло недоразумение. Наверное, не очень-то приятно, когда о тебе расспрашивает полиция и ребята в школе начинают подозревать тебя бог знает в чем.
– Да, приятного мало, – пробурчал Брайан.
– Скажи… – неуверенно начала Алекса, решив, что мальчику станет легче, если он поговорит с кем-то о случившемся, – когда на тебя напали эти хулиганы, ты полез в драку?
– Да, можно и так сказать… – ответил Брайан с несчастным видом. – Я не хотел отдавать им велосипед, но они все равно отобрали.
– Сколько их было и какого они возраста?
Услышав, что нападавших было трое и они на несколько лет старше Брайана, Алекса стиснула кулаки. Подонки и трусы! Ее племянник повел себя храбро, хотя, может, и безрассудно.
– Наверное, мне надо было повернуть обратно на Девяносто шестую улицу, – тихо сказал мальчик.
– Брайан, ты не виноват в том, что случилось. Ты имел полное право ехать туда, куда тебе хотелось. Ребята, которые тебя избили и украли велосипед, просто хулиганы. Если хочешь заявить на них, я приведу в больницу полицейского. Ты стал жертвой преступления, полиция для того и существует, чтобы помогать таким, как ты.
Во взгляде Брайана сквозила настороженность.
– А мне вернут велосипед?
Алекса вздохнула:
– Не думаю. Но если расскажешь, что произошло, опишешь приметы нападавших и все такое, может, их арестуют и тогда они не смогут обойтись так же с кем-то другим. А насчет велосипеда не переживай. Как только тебя выпишут из больницы, мы с тобой пойдем и купим новый. Я обещаю.
Брайан заметно оживился и согласился поговорить с полицейским.
Уладив этот вопрос, Алекса позвонила новому врачу Пейдж. Тот сообщил, что больная немного успокоилась, мыслит яснее, но все еще очень переживает, что сын сердится на нее или винит ее в происшедшем.
Алекса пересказала разговор с врачом племяннику.
– Брайан, твоей маме очень плохо, она не может находиться рядом с тобой, но ей станет намного легче, если ты поговоришь с ней по телефону и скажешь, что с тобой все в порядке и ты ее любишь. – Под конец
