В 1971 году при редакции газеты 'Комсомольская правда' была создана полярная научно-спортивная экспедиция, готовившаяся осуществить лыжный поход к 'макушке' Земли. Но до этого было еще далеко. Ребятам предстояло совершить несколько тренировочных походов в Арктике. Весной 1972 года они прошли от Чукотки до острова Врангеля через пролив Лонга; через четыре года прошли от острова Врангеля до дрейфующей полярной станции 'СП-23'…
У них были интересные маршруты и интересные результаты. Мне же наиболее интересной кажется та их экспедиция, во время которой они сделали удивительную находку — продовольственные склады полярного исследователя Эдуарда Толля, погибшего еще в 1902 году.
Ученые вскрыли консервы тех лет — и супы, и каши, — шоколадные конфеты и еще многое другое, и после проверки оказалось, что продукты вполне сохранили свою годность. Часть найденных консервов оставили там, где их заложили когда-то полярники. Кроме того, решили в склады Толля положить и современные продукты, те, которые входят в рацион космонавтов, — для будущей проверки на сохранность. Договорились вскрыть все эти продукты через пятьдесят лет…
Когда пришло время готовить поход на лыжах к Северному полюсу, ученые нашего института много помогли группе Шпаро. Они разрабатывали для них рацион питания, в который входили белковые добавки и витамины. Кроме того, высококалорийные продукты должны были быть и облегченного веса, поскольку рюкзаки ребят имели определенные ограничения.
Наши сотрудники, в частности Михаил Алексеевич Новиков, который вел с группой Шпаро работу еще с 1971 года, помогали и при психологической подготовке. Разрабатывались также образцы походного снаряжения, продумывались различные его варианты. Так что это был не просто спортивный поход к вершине планеты, а настоящая научная программа медицинских и психологических исследований. Врачей, физиологов, психологов интересовали особенности приспособления человеческого организма к экстремальным условиям длительного лыжного перехода в Арктике.
Ребятам помогали не только мы, медики: готовилось авиационное, метеорологическое, штурманское обслуживание. Экспедиция была обеспечена радиосвязью. Каждые две недели к группе Шпаро вылетал самолет и сбрасывал им продукты, горючее. И не только это — им сбрасывали также и тесты, которые для них готовил М.А.Новиков.
И вот 1 июня 1979 года Шпаро сообщил, что они находятся там, где сходятся все меридианы Земли. Но еще задолго до этого дня в поселок Черский на Колыме съехалось множество людей — журналистов из газет, ТАСС, АПН, с телевидения, кинооператоров… Среди тех, кто жаждал попасть на 'верхушку' Земли, чтобы запечатлеть торжественный момент, оказались и поэт Андрей Вознесенский, и знаменитый журналист из 'Комсомолки' Василий Песков, и не менее знаменитый полярник Артур Чилингаров… От телевидения были и мы с оператором Юрием Чернятиным.
На двух самолетах 'АН-2' вся славная команда вылетела на полюс. Приземлились. Людей никого не видно, стоит только палатка. Я пошел к ней. Вижу — палатка плотно закрыта. Подхожу и слышу в ней какой-то разговор понять нельзя, только звуки голосов… Открываю круглый 'рукав', просовываю в него свою физиономию:
— Люди! — И слышу неожиданный по оригинальности вопрос:
— О! Юра! Откуда ты здесь?
Действительно, откуда? С неба упал!
После астронавигационных работ определили точное нахождение полюса. Состоялся торжественный митинг. Летчик одного из самолетов подарил ребятам, обожженным солнцем и ветром ('Лица людей, обугленные, как тигли…' написал Андрей Вознесенский), букетик подснежников, сорванных специально для этого случая на берегах Колымы. Я привез с собой для подарка 'космические' тюльпаны, упакованные в специальные плексигласовые контейнеры и побывавшие на орбите. Как и все, я совершил за минуту 'кругосветное' путешествие, обежав вокруг штыря, воткнутого в лед в точке Северного полюса. Конечно, дрейфом нас немного снесло от настоящей точки, но это уже не имело особого значения.
Затем все вернулись в Черский, где прожили несколько дней. Опять, как и перед броском к полюсу, мы питались в одном-единственном на весь поселок ресторанчике. Однажды Дима, глядя на команду 'идеологического сопровождения', сидевшую за столом, бросил фразу: 'Не слишком ли много знаменитостей на один километр Арктики?'
Естественно, у себя в 'Клубе кинопутешествий' мы сделали целую передачу, посвященную лыжному походу группы Шпаро к Северному полюсу. Она вызвала тогда большой интерес у зрителей. Тогда — да! А сейчас подумалось: произойди все это в наши дни, вряд ли резонанс был бы подобен тому, что было в 1979 году. Теперь нас уже ничем не удивишь… Но мужество ребят от этого не перестало быть мужеством…
На следующий год ученые Института медико-биологических проблем стали участвовать в подготовке еще одной экспедиции — на этот раз в Гималаи. Советские альпинисты решили подняться на высочайшую вершину планеты Эверест. Директор института О.Г.Газенко вошел в состав оргкомитета экспедиции и стал научным руководителем темы 'Эверест', предложив мне быть ответственным исполнителем этой темы.
К работе были привлечены многие наши сотрудники. Профессор Аркадий Сергеевич Ушаков вместе с Марком Белаковским занялись разработкой рациона питания спортсменов для разных высот. Работавший в моем отделе биолог Евгений Гиппенрейтер занимался солевыми добавками для питьевой воды. Наши специалисты по одежде создавали и испытывали образцы спортивного облачения альпинистов для таких больших высот. Геннадий Давыдов, тот самый, кто первым из нашего института побывал на станции 'Восток', занимался подготовкой кислородно-дыхательной аппаратуры, с которой спортсмены должны были выйти на штурм Эвереста. Баллоны были сделаны из армированной пластмассы, маски делались по нашим эскизам. Аппаратура, созданная с учетом уже накопленного нами опыта, получилась легкой, надежной и ни разу не подвела.
Мы осуществляли программу отбора альпинистов, близкую к программе отбора кандидатов для полета в космос. В чем-то отбор спортсменов был даже сложнее и жестче. Проверяя их устойчивость к гипоксии, мы помещали альпинистов в барокамеру, где проверялся 'высотный потолок' каждого из них. В барокамере их 'поднимали' до высоты 9-10 тысяч метров, при этом усложняя задачу тем, что задавали разного рода вопросы типа 'Сколько будет четырежды пять?' Дело в том, что по мере увеличения 'высоты' человек начинает отвечать не всегда точно, путаться, ошибаться. Своеобразный рекорд установил во время таких испытаний алмаатинец Юрий Голодов, который 'поднялся' в барокамере на высоту 11 000 метров без кислорода и выдержал.
Не довольствуясь такими исследованиями, мы решили усложнить эксперимент, связавшись с Институтом биофизики. У них были большие барокамеры, где можно установить велоэргометры. На них наши альпинисты 'проигрывали' подъем на такую 'высоту', на которую каждый мог подняться при большой физической нагрузке. Пока человек крутил педали, его Постепенно 'поднимали'. Кажется, выше 7500 метров никто уже не смог выдержать таких нагрузок.
Конечно, эксперименты были трудные, сложные, но альпинисты шли на них сознательно, поскольку каждый хотел попасть в группу тех, кто пойдет на штурм Эвереста. А стремились туда все альпинисты, мало-мальски известные. В конце концов была отобрана команда — 12 основных и 6 запасных участников.
Руководителем экспедиции был назначен Евгений Игоревич Тамм, известный альпинист (сын академика И.Е.Тамма, физика, лауреата Нобелевской премии). Старшим тренером команды был Анатолий Георгиевич Овчинников, доктор технических наук, а председатель Федерации альпинистов СССР, кандидат медицинских наук Б.Т.Романов был тренером. Борис Тимофеевич работал у нас, занимался физической подготовкой космонавтов.
Все эти отборы, проверки и исследования шли почти три года, и к весне 1982 года состав команды был ясен. За это время мы не просто обследовали спортсменов, но и выезжали с ними на тренировочные сборы. Однако на заключительном этапе формирования команды возникли сложности с включением в нее именитого альпиниста Эдуарда Мысловского.
Наша строгая комиссия не дала своего согласия на то, чтобы он участвовал в экспедиции на Эверест: у Эдуарда при нагрузках были признаки некоторой коронарной недостаточности. Но и Е.И.Тамм, и А.Г.Овчинников очень хотели, чтобы Мысловский шел с ними на Эверест. Овчинников приехал ко мне и стал просить, чтобы мы что-нибудь сделали для включения Мысловского в состав команды. Я был бы и рад дать разрешение, но ведь медики вынесли свое заключение. Тогда Анатолий Георгиевич предложил: 'Ну
