Устроившись на кровати, она натянула одеяло до подбородка и радостно приветствовала покой, постепенно перешедший в забытье.
– Миледи.
Шепот Джеффри еще глубже погрузил ее в сновидения. Странно, оказывается, во сне можно сознавать, что видишь сон. Другого объяснения происходящему быть не может. Ведь он же начал называть ее мисс Джей, словно был обыкновенным человеком, таким же, как все жители Брода Уолберна.
– Миледи!
Зов стал настойчивее, и теперь ей легко сжали плечо.
Странно, почему во время сна так трудно видеть. Джульетта чуть не захихикала, когда напрасные попытки открыть глаза только убедили ее в том, что она действительно спит. Она отчетливо помнила, что зажгла чуть ли не дюжину свечей, а теперь в комнате мерцала всего одна, заливая золотым светом Джеффри д'Арбанвиля, опустившегося на колени у ее кровати.
– Однажды мне показалось, что ты похож на ангела-хранителя, – пробормотала она.
Как мило, что нынешний сон любезно усилил это впечатление! Джеффри казался таким невероятно привлекательным: мужественным и сильным. Его волосы буйной волной разметались по плечам, глаза потемнели от тревоги.
– Может, это действительно так. Твои свечи чуть не подпалили весь дом – хорошо, что я пришел вовремя.
Его пальцы сильнее сжали плечо Джульетты заботливым жестом, словно он боялся, как бы она от него не ускользнула. Да, такая огромная тяжесть в веках может оказаться даже кстати: благодаря ей можно было легко наклонить голову так, чтобы она легла ему на руку, еще крепче прижав его пальцы к своему плечу.
– Ну вот, я тебя поймала! – удовлетворенно прошептала она.
– Но, миледи, это ты сделала еще в нашу первую встречу!
Джеффри не пытался убрать руку, хотя в его пальцах чувствовалась дрожь.
– Тогда поцелуй меня! – потребовала Джульетта. Этот сон оказался удивительно приятным, и она намерена была в полной мере им насладиться.
На какую-то долю секунды ей почудилось, что Джеффри намерен отказать ей. Но ведь в конце концов это был ее собственный сон, и вскоре она уже почувствовала легкое прикосновение его губ. Этого было совершенно недостаточно! Он же должен целовать ее с таким жаром, чтобы вдавить в перину.
– Крепче! – приказала она.
– Кровь Господня, Джульетта, не надо сейчас испытывать мою стойкость! Я наполовину одурел от виски. – Он придвинулся ближе, пристально всматриваясь в ее лицо. – А ты не пила этого дьявольского зелья?
– Дамы виски не пьют! – Джульетту охватило непреодолимое желание захихикать, и она не стала с ним бороться. Подняв палец, она небрежно ткнула им в сторону прикроватного столика. – Дамы пьют опий!
Джеффри взял бутылочку свободной рукой и двумя пальцами умудрился вытащить пробку. Осторожно принюхавшись, он вернул лекарство на столик, неодобрительно посмотрев на даму.
– Это же опиум! Мы к Китаю ближе, чем ты меня уверяла.
Джульетте хотелось отмести прочь этот скучный эпизод своего сна, как отгоняют надоедливую муху, но чертовы руки отказались ей повиноваться. Вместо этого она поймала руку Джеффри и притянула ее вниз, так что его сильные пальцы мягко легли на ее грудь. Ого, но до чего же ей понравилось, когда он судорожно вздохнул! И во сне было проще простого ответно вздохнуть, выгнуть спину и высказать вслух пожелание, чтобы он развязал ленту на вороте ее рубашки.
– Так вот как ты намерена теперь меня испытывать?
– Джеффри! – Ей ужасно нравилось звучание его имени, так что она повторила его еще раз: – Джеффри. Иногда ты чересчур много говоришь. Заткнись или ты не выдержишь испытания.
Джульетта ощутила запах солнца на его волосах, когда его губы скользнули по ее шее вниз. Ночная рубашка распахнулась легко, как во сне, открыв ее нежные груди.
– Люби меня, Джеффри. Люби меня! Веревочная сетка кровати застонала под его весом.
Прохладный ночной ветер ворвался в окно из прерии и ласково прикоснулся к ее коже. Как приятно, что во сне одежда исчезает сама собой. Как странно и волнующе ощущать мужское тело: твердые губы, влажный настойчивый язык, чуть шершавые от щетины щеки, мозолистые руки… Джульетта вцепилась в его широкие плечи, пока он по очереди нежно прикусывал губами ее соски. Джульетта громко вскрикнула от наслаждения, когда Джеффри прочертил круги на ее животе, а потом начал спускаться ниже, все ниже, пока не прикоснулся к средоточию ее женственности так властно, что вся сдержанность Джульетты, не отпускавшая ее во время бодрствования, растаяла без следа.
– Люби меня!
Она требовала, она умоляла, пока на нее не начали накатываться волны блаженства, лишив способности говорить.
– Я буду тебя ласкать, леди, – прошептал Джеффри спустя бесконечные мгновения. Его хрипловатый голос говорил о том, какими усилиями он держит себя в руках, и ее тело пронизала дрожь. – Но я не возьму тебя на этой кровати и не овладею тобой, когда твои мысли спутаны. Я не стану заявлять на тебя свои права, пока ты не придешь ко мне без всяких сомнений и без сожалений в сердце.
– Я не хочу в тебе сомневаться. – Она вся дрожала. – Если хочешь знать, то мне страшно оттого, что я верю тому, что ты говоришь.
Его рука прекратила свои восхитительные путешествия.
– Насколько ты мне веришь, Джульетта?
