– Не лезьте вы со своим тряпьем, гражданин! Нам чужого не надо!
Я понял, что этим вечером мой юный знакомый явно не в настроении.
– Небось не ужинал?
Ответом было вполне внятное пожатие плеч. Я задумался.
– Я тоже не ужинал. Здесь можно где-нибудь перекусить, гражданин Тардье?
На этот раз ответ был дан не сразу. Наконец Огрызок печально вздохнул:
– Есть тут одна дыра. Для лодочников… Там супец подают. С потрохами…
В «дыре» было полутемно и очень грязно, но суп, невообразимо горячий и остро пахнущий, действительно подавали. Ломаться гражданин Тардье не стал и тут же схватился за ложку. Ел он жадно, но от второй миски отказался, а краюху хлеба, ни разу не укусив, спрятал за пазуху.
– Для сопляков, – пояснил он. – Жрать хотят, а ничего не умеют…
Мы вновь вернулись на набережную. Заметив, что мой спутник немного оттаял, я решил все-таки разобраться:
– Вот что, гражданин Тардье! Выкладывай, да по порядку!
– Да чего выкладывать? – Малец с явным сомнением воззрился на меня, но затем вздохнул: – Да, в общем, так себе. С площади Роз турнули, я сейчас тут ночую, на старых баржах. И двое сопляков привязались, корми их! Дать бы им по шее, так жалко – малые еще…
– А где же ваша Коммуна? – не выдержал я. – Какого черта!
Он не ответил, и я понял, что дела действительно «так себе». Зима на носу. Одна морозная ночь, и этим ребятам уже не проснуться.
– Тебя нужно отправить в приют. И твоих сопляков тоже.
– Вот еще! – Глазенки гражданина Тардье блеснули. – Держи карман шире, гражданин Деревня! Знаю я эти приюты! Кормят, как воробьев, а сторожат, словно каторжников! Не, я лучше работать пойду…
– Грузчиком? – поинтересовался я.
– Сами вы грузчик! – вновь окрысился мальчонка. – Я, между прочим, три месяца в типографии работал. Чтоб вы знали, я грамотный. Хотите, любую афишу прочту? Я даже стихи знаю!
– «Король Георг хотит напасть…» – вспомнил я.
– Не, настоящие! Вы небось такие в деревне своей и не слыхали!
Внезапно он остановился, широко расставил ноги и начал вещать, то и дело срываясь на петушиный фальцет:
Последние слова он проорал во все горло, после чего глубоко вздохнул и покосился на меня.
– И ты такое выучил? – невольно восхитился я. – Я бы язык сломал!
– Хе! – малец победно усмехнулся. – Долго учил. Особенно это слово, как его… А, «плодоносящей»! Это, гражданин Деревня, сам Андре Шенье написал! Мы его набирали. Ну а потом типография ахнула… А сейчас – плохи дела. Которые постарше, и те без работы. Эх, надо в Сен-Марсо перебираться!
– Вот как? – удивился я. – У меня там знакомые есть.
– Правда?! – гражданин Тардье даже подпрыгнул от восторга. – Может, вы самого гражданина Ножана знаете?
Фамилия показалась знакомой. Даже очень знакомой. Жак Ножан, вождь санкюлотов Сен-Марсо. Тот, кого боится сам Робеспьер…
– А почему ты думаешь, что в Сен-Марсо будет лучше?
– Ха! Известно почему! – гражданин Огрызок бросил на меня очередной снисходительный взгляд. – Жак Ножан никому пропасть не даст! Он так и сказал – в Сен-Марсо не будет бездомных! И голодных не будет! Хоть по краюхе хлеба, а каждый получит. Там всяким «марочникам» – не жизнь, зато нашему брату… А скоро гражданин Ножан и с Конвентом разберется!
Он не шутил, и мне тоже стало не до шуток. Жак Ножан собирается разобраться с Конвентом. Санкюлоты Сен-Марсо хотят предъявить счет гражданам якобинцам…
– Ну и буча там будет!
– Как?! – поразился я.
– Буча! Вы чего, гражданин, простых слов не знаете? Гражданин Ножан своих ребят к Тюильри приведет. Пустят кой-кому леща за пазуху! Так что приходите! Если вы, конечно, гражданин, настоящий патриот…
– Наверно, настоящий, – предположил я.
– Да кто вас знает, гражданин Деревня? Вы-то мне не доверяете!
– Почему? – я даже остановился от удивления. – Я – тебе?
– А то я не вижу! – Его давно не мытая физиономия внезапно нахмурилась. – Доверяли бы – дали три ливра… Ладно, чего с вами болтать? Вон моя баржа! Кукареку, Деревня! Я тебе за похлебку должен…
Гражданин Огрызок махнул рукой и сгинул в темноте. Я растерянно оглянулся, но понял, что остался один.
Шарля Вильбоа в палате не оказалось. Не оказалось его и в коридоре. Пришлось выйти во двор, где я наконец-то обнаружил нашего больного, причем не одного. Шарль прогуливался в компании с темноволосым молодым человеком, чем-то похожим на гражданина Амару, но куда более приятного вида. Темноволосый поддерживал Шарля под руку, при этом оба весьма оживленно беседовали. Увидев меня, Вильбоа махнул рукой:
– Гражданин Люсон! Присоединяйтесь!
Парень улыбался – дела его явно шли на поправку.
– Не рано еще бродить? – поинтересовался я, подойдя поближе.
– Я ему и г-говорю, – темноволосый укоризненно покачал головой. – В-вечно он не слушается!
Странно, но даже заикался он как-то приятно. Во всяком случае, не в пример приятнее, чем председатель секции 10 Августа.
– Д-демулен, – черноволосый улыбнулся. – Лучше просто Камилл.
– Люсон.
Я пожал тонкую сильную ладонь, и тут только до меня дошло.
– Камилл Демулен? Вы…
– Н-нет, нет! – парень замахал руками. – Если вы спросите, зачем я б-брал Бастилию, то сразу говорю – брать я ее не собирался! Я только в-влез на столик в кафе и п-предложил всем честным патриотам спасаться б-бегством. Я не в-виноват, что они побежали именно к Бастилии!
Камилл Демулен… Прокурор Фонаря… Правая рука Дантона… Странно, я не чувствовал ненависти к этому темноволосому. Обаятельный парень, и улыбка приятная, давно такой не видел…
– Кстати, Т-тюильри я тоже не штурмовал. Я даже спрятался у себя в т-типографии, и Жорж меня д- долго искал, чтобы всучить пистолет. Он з-забыл, что я с детства боюсь оружия… Поэтому оставим эти страшные м-материи и поговорим о гражданине Вильбоа. Гражданин Люсон, взываю к вашему здравомыслию и прошу объяснить этому свихнувшемуся на м-мистике индивиду…
Я понял. Похоже, Шарль не терял времени даром.
– Гражданин Люсон в курсе, – кивнул Вильбоа. – Рассказывай дальше!
– Н-нет, но посудите сами! – Демулен вздохнул и покачал головой. – Вчера по м-милости Шарля я выглядел полным идиотом, когда говорил с г-городским комиссаром. Представляю, что он обо мне подумал…
Он вновь вздохнул и заговорил совсем тихо, хотя вокруг не было ни души:
– В комиссариате зарегистрированы двадцать девять д-дезертиров…
– Простите? – удивился я. – Каких дезертиров?
– Я просил Камилла узнать, были ли случаи, когда погибшие на гильотине возвращались, – негромко пояснил Вильбоа.
