словно обиженный ребенок, и я действительно почувствовал себя последним дураком. Они слепы, они все слепы! Только безумный священник да сестра Тереза смогли что-то увидеть. Господи, почему я еще здесь, почему меня не оставили в покое?..
Похоже, последние слова я произнес вслух. Гражданка Тома резко повернулась. Ее лицо в этот миг и в самом деле напоминало лицо ребенка – смертельно усталого, почти разуверившегося в том, что в мире есть хоть что-то хорошее.
– Да ну вас к черту, Франсуа! Стоило мне тратить на вас силы, стоило…
Она снова заплакала, и я наконец понял, что девушка все-таки жива, и мы оба по-прежнему на этой проклятой земле.
– Юлия, – прошептал я. – Спасибо…
Она вздрогнула, быстро наклонилась и, поцеловав меня в щеку, исчезла. Хлопнула дверь. Я привстал и огляделся – маленькая комнатка, низкий белый потолок, черное распятие в углу…
– С Новым годом, Франсуа!
Шарль Вильбоа сидел у моей кровати и улыбался. Я недоуменно взглянул в сторону окна – в глаза ударила снежная белизна.
– Как? – поразился я. – Когда?
– Позавчера. Сегодня третье января…
Я закрыл глаза, пытаясь понять. Третье января… Шарль мог бы заодно поздравить меня с днем рождения. Тридцать пять…
Что ж, и этот год кончился. Страшный год, от Рождества Христова 1793-й, от начала же Республики, Единой и Неделимой, Второй. Кончился фример, серые туманы сменились белыми снегами нивоза…
Я хотел спросить, где я и что со мной, но решил, что в мире есть кое-что более важное.
– Шарль, скажите… Все… Все живы?
Он ответил не сразу. Темные глаза стали серьезными.
– Я жив, Юлия, Камилл и Жорж тоже. И гражданин Робеспьер… И вы… [52]
Он не назвал д'Энваля, но я не решился переспрашивать.
– Честно говоря, Франсуа, мы уже не надеялись. Бедняжка Юлия просто с ума сходила…
– Надеялись? На что?! – не выдержал я. – Шарль, неужели вы не поняли? Я такой же, как те, что лежат там, в катакомбах! Неужели вам не ясно?..
Его лицо внезапно помертвело, как в тот вечер, когда мы впервые встретились.
– Не знаю, Франсуа. Я первым нашел вас… Вернее, не вас. Тот, кто лежал на улице у подъезда…
Он покачал головой, и я вновь не решился переспрашивать. Все и так слишком ясно…
– А потом, когда подошли другие, вы стали таким, как сейчас. И я не знаю, чему верить, Франсуа. Может, мне все привиделось?
Я не стал спорить. Мы понимали друг друга.
– Потом, пока вы были без сознания и Юлия пыталась вас вытащить с того света, я все время думал… И знаете, Франсуа, мне кажется, вы правы. Те, кого мы называем «дезертирами»… Все равно, кто они – потомки дэргов или просто люди… Это не случайность. Я не имею в виду вас…
Я улыбнулся, но Шарль вновь покачал головой.
– Юлия права – вы должны жить. Хотя бы для нее. Ведь если бы не вы… Если бы вас не пришлось буквально воскрешать, она бы не выдержала. И неудивительно! После всего… Д'Энваль… Я вам потом расскажу… Первые дни ей тоже казалось, что жить незачем – как и мне когда-то. Так что вот вам ответ по крайней мере на один вопрос – «зачем?». Все мы что-то еще не успели сделать.
– Нет! – не выдержал я. – Неправда! Я уже все сделал. Все!
– В самом деле? – Вильбоа усмехнулся. – В бреду вы все время говорили о каком-то корабле. Кажется, вы собирались его захватить. Вот уж не думал, что вы, Франсуа, флибустьер!
Я вздрогнул и невольно закрыл глаза. Серые волны, низкое свинцовое небо – и стальная Смерть, неотвратимо плывущая в клубах адского дыма. «Лепелетье» – корабль Армагеддона…
– Захватить? – неуверенно проговорил я. – Но это невозможно! Вы даже не представляете, что это такое! Даже если очень повезет…
Нет, в таком деле надеяться на везение не стоит. Смерть по имени «Лепелетье» не так просто обмануть. Хорошо бы для начала…
– Шарль, узнайте, пожалуйста, для чего применяются паровые машины Уатта.
Его глаза удивленно раскрылись, и я заспешил:
– На этом корабле очень странные трубы. Мне пришла в голову совершенно дикая мысль. Что, если…
Примечания
1
Рота названа именем Лепелетье де Сен-Фаржо, видного якобинца, убитого в январе 1793 года.
2
Национальный агент – специальный уполномоченный Революционного правительства.
3
Санкюлоты – не носящие кюлотов (штанов), голодранцы – революционеры из предместий, рабочие, а чаще – люмпены.
4
Первое фримера. – В октябре 1793 года во Франции был введен новый, «революционный» календарь. Первое фримера – 21 ноября. Второй год Республики – сентябрь 1793 – сентябрь 1794 гг.
5
В июне 1793 года в Лионе началось антиякобинское восстание, поддержанное отрядами роялистов («белых»). Восстание было подавлено в конце октября, после чего Конвент принял решение об уничтожении города Лиона. В ходе репрессий погибли тысячи людей.
6
В 1793 году Революционное правительство установило «максимум» – максимальные цены на основные продукты питания.
7
Шаретт и Рошжаклен – вожди шуанов, вандейских повстанцев.
8
Шометт – прокурор Парижской Коммуны, якобинец, из студентов-недоучек.
9
Фуше – якобинец, палач Лиона. В дальнейшем – министр Наполеона Бонапарта.
10
Шалье – Мари Шалье, вождь лионских якобинцев. Казнен благодарными земляками. Вместе с Маратом и Лепелетье считался «мучеником Революции».
11
Папелито – нечто среднее между сигарой и папиросой.
12
Пресси – полковник, один из руководителей обороны Лиона.
13
Эбер – журналист, якобинец, крайний «левак», руководитель Клуба кордельеров.
14
Ин. 13,39.
15
Биссетр – тюрьма в Париже, где содержали душевнобольных преступников.
16
Себастьян Мерсье – ученый, составил подробное описание Франции.
17
Ру – священник, вождь парижских рабочих. Арестован якобинцами, впоследствии покончил с
