Высокое Небо! Я уже слыхал эти слова.
– Брат Эльфрик! Вы грешны потому, что были логрским… дэргским колдуном?
– Да, – белый капюшон вновь колыхнулся. – Я был гармэ – верховным жрецом всех дэргов. Но Христос вовремя остановил меня. Жаль, что не все дэрги слушают Его.
– Отец Эльфрик, – заторопился я. – Здесь, в Памье, жила семья логров… дэргов… Они…
– Не надо… – призрачная ладонь, сквозь которую просвечивал лунный свет, поднялась вверх. – Я уже окончил счеты с этим миром. Уверен, вы разберетесь во всем сами, брат. Я сделал, что мог.
– Сделали?
Вспомнилась наша последняя встреча, его пальцы, касавшиеся моих век. Господи, как же я не догадался!
– Я открыл вам глаза. Теперь вы видите так, как дэрг, и вам не страшны призраки. Я начертал на вашей груди знак высшей власти – он невидим, но любой дэрг почувствует его.
– Меня… – я с трудом перевел дух. – Они меня боятся! Даже защищаются крестом!
Смех – тихий, еле слышный.
– Конечно! Представьте, что на вашем пути повстречался некий монах со сверкающим нимбом. Даже нет! Многие дэрги – добрые христиане, и вы им видитесь несколько иначе.
– С рогами и копытами? – я невольно вздрогнул, вспомнив рогатую маску де Лоза. «Одного поля ягоды…»
– Не совсем так, брат Гильом. Скорее это то же самое, как если б вам встретился Аполлон или даже Юпитер с его молниями. Извините за стариковскую шутку, но, надеюсь, она вам помогла… Мне пора, я слышу шаги отца Сугерия.
– Погодите! – я вскочил, чувствуя, как много еще надо узнать. – Дэрги владеют страшными заклинаниями! Они вызывают огонь…
– Да. Но не все. Скоро уйдут последние.
Голос начал медленно стихать, белый силуэт дрогнул.
– Прощайте…
– Отец Эльфрик!
Я вздрогнул от собственного голоса – вокруг было пусто, лишь равнодушный лунный свет заливал мертвые камни. Я перекрестился и начал негромко читать молитву. Господи, прости мне неверие мое! Я не верил в праведников, я не верил даже в чудеса, хотя Тот, Кто пришел на землю, Сам засвидетельствовал это…
Мраморный лик Эскулапа равнодушно улыбался, и мне вдруг представилось другое лицо, столь же красивое, но покрытое густым южным загаром, а усмешка на нем была ироничной и немного презрительной. «Вы же сами видели, брат Гильом! Ну, признайтесь, Оверский Клирик, вы были не правы…»
Да, Ваше Высокопреосвященство, я был не прав, когда спорил с вами. Не прав, когда писал об Иринее. Легко скрывать за вежливыми и почтительными оборотами насмешку над Святым, который испугался. А ведь Ириней знал! Знал – и предупреждал, что не все, творящееся в мире, от Бога! Есть другие Силы, могущие творить чудеса и диктовать людям свою волю. Ириней спорил с дэргами, он писал об их заклинаниях, способных разрушать горы и сотрясать землю. Писал об оборотнях, о нелюдях… Я не верил и посмеивался над Святым, видевшим всюду козни Врага. Мы не оставляли Дьяволу шанса. Для нас, тех, кто собирался в Болонье много лет назад, Враг был в крайнем случае небесным инквизитором[52], выполняющим Высшую волю. Все прочее – лишь суеверия, выдумки темного мужичья…
Но я видел! Чьею волей творят чудеса дэрги? Кто они? А если все это не от Бога, что делать? Орсини опасается удара в спину, когда крестоносцы уйдут в Святую Землю. Значит, костры?..
Наверное, я просидел долго, очень долго среди высокой травы и старых обветренных камней. Луна успела подняться в зенит и теперь начинала нехотя ползти к горизонту. Я не чувствовал холода. В висках гулко отдавался пульс, и в такт ему кто-то невидимый повторял раз за разом: «Дэрги… дэрги… дэрги…»
…Резкий свист. Еще не понимая, не успев сообразить, я вскочил, рука привычно ухватила нехитрое разбойничье оружие. Как же я забыл? А если это латники?
Я обернулся и понял – гости.
Первым шел де Гарай. Вид у народного заступника был весьма странный. Шел он как-то неуверенно, держа руки отчего-то за спиной. А сзади…
Брат Петр шествовал, величественно опираясь на свой «посох». Вид у него был важный, почти торжественный. Рядом шел некто в темном плаще с капюшоном, – невысокий, тоже знакомый. Ансельм? Но я уже понял – кто-то другой, хотя тоже известный.
– Отец Гильом! Отец Гильом! – голос разбойника звучал растерянно, почти жалобно. Я присмотрелся и невольно хмыкнул.
Руки де Гарая были связаны, а сам он шел, как мул на привязи, причем веревку держала крепкая длань нормандца.
– Вы все в порядке? – озабоченно поинтересовался Пьер, подходя и толкая незадачливого народного героя на ближайший камень. – Я себя волновать… А ты сидеть!
Последнее явно относилось к де Гараю. Тот покорно кивнул и присел на камень, испуганно поглядывая на своих спутников.
– Не «вы», а «у вас». Не «себя волновать», а «волноваться», – вздохнул я. – Здравствуй, брат Петр! У меня все в порядке.
