нами расступались, некоторые склоняли головы, и я понял, что приора Джауфре здесь действительно знают.
Знакомого верзилы на месте не оказалось – вероятно вид «оборотня» подействовал на него излишне сильно. Нас пропустили в первый ряд. Я быстро взглянул вперед – нет, мне не привиделось. Несчастный был на месте, но уже не стоял, а лежал на мостовой. Нательный крестик валялся в пыли, чуть прикрытый распущенными волосами. По избитому телу пробегала дрожь, в тихом вое слышались какие-то непонятные, странные слова.
– Вы… Отче, вы видите этого волка?
Наверное, мой вопрос прозвучал необычно, поскольку брат Джауфре несколько раз внимательно поглядел на охотничью добычу графа, прежде чем утвердительно кивнуть.
– А теперь… Да поможет нам Святой Бенедикт!
Я легко коснулся его плеча. Послышался сдавленный вздох, рука окситанца дернулась ко лбу, глаза блеснули.
– Вы видите? Вы видите, отче?
– О Господи… Фирмен Мори!
Я отнял руку, и перст брата Джауфре застыл у груди. Тонкие губы сжались и побелели.
– Волк… Брат Гильом, что это значит?
Я вновь коснулся его плеча.
– Я увидел… Если я дотронусь до вас, вы тоже можете увидеть… Фирмен Мори – кто это?
Окситанец минуту помолчал, затем рука вновь поднялась в крестном знамении. Наконец, губы дрогнули:
– Фирмен Мори, сын городского старшины… Он давно в ссоре с Его Преосвященством. Тот обвинил его в ереси, а Фирмен заявил, что монсеньор требовал от него мзды, дабы замять дело. Неделю назад этот юноша исчез, его до сих пор ищут…
– Нашли, – я отпустил его плечо, и брат Джауфре медленно закрыл глаза.
– Спасибо вам, брат Гильом… Говорят, в любом городе всегда найдется несколько праведников. Но в Тулузе их, похоже, не осталось, и хвала Господу, что вы покинули стены Сен-Дени.
– Но что делать? – поторопил я. – Сейчас этого несчастного отведут в зверинец.
– Не отведут. – Глаза окситанца были вновь открыты, во взгляде блеснула сила и уверенность. Рука неторопливо сняла с шеи наперсный крест.
– Брат Гильом, будьте рядом…
Я кивнул, пытаясь догадаться, что он задумал. Брат Джауфре мгновенье помедлил, затем шагнул вперед, поднимая крест.
– Дети мои!
Голос прозвучал неожиданно громко, и на мгновенье настала мертвая тишина. Окситанец обвел взглядом толпу и уверенно продолжил:
– Дети мои! Я – смиренный брат Джауфре из обители Святого Креста За Стенами. Вы узнаете меня?
Толпа зашумела, люди удивленно переглядывались.
– Отец приор! Отец приор! Приор из Святого Креста!
Окситанец удовлетворенно улыбнулся, но тут же лицо его вновь стало суровым.
– Дети мои! Слушайте меня и делайте, как я велю! Положите руки на плечи друг другу или возьмитесь за руки…
Я начал понимать. Тулузцы, не подозревавшие ни о чем, стали удивленно переглядываться, послышались смешки, но авторитет приора из обители Святого Креста был велик – люди повиновались. Через минуту толпа стала походить на танцоров, готовых начать весенний хоровод. Наверное, эта мысль пришла в голову не только мне.
– Отец приор! – крикнул кто-то. – Музыкантов звать?
– Музыкантов! – послышался хохот. – Спляшем волчью пляску!
– Не спешите! – брат Джауфре взмахнул крестом. – Не время для плясок! Дети мои, взгляните на того, кого вы считаете зверем!
Окситанец взял за руку стоявшего рядом с ним горожанина, а я, окончательно сообразив, что он задумал, коснулся его плеча. Теперь оставалось узнать, не ошибся ли я, и не ошибся ли он. Несколько мгновений стояла мертвая тишина, и вдруг послышался сдавленный женский крик. Еще миг – и всеобщий вопль покрыл все вокруг:
– Оборотень! Оборотень! Святой Альбин, спаси нас! Оборотень!
Кто-то бросился назад, упал, над ним колыхнулась толпа.
– Стойте! – Брат Джауфре вновь поднял вверх крест, и люди мгновенно стихли. – Свершилось злое дело! Вы узнаете Фирмена Мори, сына досточтимого Барнабе Мори?
– Да! Да! – эхом откликнулись люди. – Фирмен Мори! Проклятый оборотень! Оборотень!
– У него на шее крест! – крикнул окситанец, и голоса недоуменно стихли. Ловчие, непонимающе глядевшие на толпу, слезли с коней и, сообразив, в чем дело, тоже взялись за руки. Через мгновенье один из них, самый молодой, закрыл глаза руками и с криком упал на мостовую.
