девушкой. Делай что хочешь, но не дай ей уйти. Завтра днем, когда солнце, – я взглянул на небо, – когда солнце будет над верхушками тех деревьев, придешь сюда вместе с нею. В деревню не возвращайся. Если нас здесь не будет, значит мы попали в беду. Тогда – действуй. Я дам тебе свиток, покажешь его отцу Жеаку. Если он не подчинится – можешь отлучить от церкви и его, и весь Артигат.
Нормандец слушал, не перебивая, наконец кивнул:
– Я все сделать, отец Гильом. Если вы не вернуться… не вернетесь, я разбирать замок по камешку.
С глаголами вновь вышла неувязка, но я поверил – разберет. И еще яму выроет.
– Только имей в виду, Анжела – жонглерка.
– Не убежит, – Пьер бросил на девушку оценивающий взгляд, и я поверил ему и в этом.
– Брат Петр, – Ансельм уже успел прийти в себя. – Дорога направо! Погляди!
Нормандец согласно кивнул и поманил Анжелу. Та пожала плечами и подошла ближе.
– Дочь моя! Ты слышать. Ты не убегать.
– Да, святой отец, – неожиданно покорно ответила она. – Я не убегу.
Перекресток уже давно остался позади, дорога продолжала то взбираться вверх, то нырять в овраги, а мы с Ансельмом не сказали друг другу ни слова. Наконец, после очередного подъема, итальянец остановился и дотронулся до моего рукава.
– Отец Гильом… Мы должны объясниться. Мы не поняли друг друга.
– «Отсюда произошло огорчение, так что они разлучились друг с другом»[35], – кивнул я. – Брат Ансельм, я вас вполне понял. Более того, кое-кто из моих знакомых оценил бы ваш порыв. Отец Бернар, например. Или отец Петр из Ломбардии.
– Мы расследуем сложное дело, – Ансельм махнул рукой. – Нет, страшное дело! Поэтому…
– Поэтому мы тоже должны стать страшными. Брат мой, грешная сестра Анжела как-то назвала монахов лицемерами. Не подтверждай ее правоту. Ты думал не столько о Жанне де Гарр, сколько об обиде.
– На нее? На Анжелу? – кажется, парень был искренне возмущен.
– Нет. На самого себя. А то, что она хотела предать нас… Если действительно хотела… Вспомни: «любите врагов ваших…»[36]
– Она не враг. Она…
Ансельм не договорил, а я не стал переспрашивать. Пусть подумает. Иногда это полезно даже для таких знатоков Ареопагита, как этот мальчик.
II.
Замок появился неожиданно. Точнее, вначале мы увидели гору – высокий серый склон, поросший кустарником. Дорога вывела нас из леса прямо к подножию. Небольшая пересохшая речушка, деревянный мостик, за ним – обрушившийся частокол. Когда-то гору охраняли лучше, но и сейчас подняться можно было лишь по неширокой дороге, начинавшейся у подножия. Путь вел наверх, где на самой вершине темнели высокие зубчатые стены, сложенные из крупных, грубо околотых блоков. Ровно и грозно возвышались угловые башни. Я невольно остановился, любуясь молчаливой твердыней, ее мрачной совершенной красотой.
– Такие замки я видел в Ломбардии, – негромко проговорил Ансельм. – Но этот взять, по-моему, несложно. Ни рва, ни вала…
Я покосился на парня, но решил не комментировать. Взять можно любую крепость, но с этой возиться пришлось бы долго. Даже без вала.
– Высокий шпиль! – итальянец кивнул на замок. – Даже отсюда видно.
Вначале я не понял. Ничего похожего заметить было нельзя. Или уже начинает шалить зрение?
– Крест! Отец Гильом, разве вы не видите? – Ансельм взял меня за руку и вдруг охнул.
– Исчез! Когда я дотронулся до вас.
Он взял меня за руку… Я начал понимать – волк на площади, черная прядь, выбивающаяся из-под косынки…
– Брат Ансельм, расскажите, что вы видите?
– Церковный шпиль… Левее крайней башни. Крест горит на солнце. Но когда я прикоснулся к вашей руке…
Я кивнул, начиная догадываться. По-видимому, мы добрались до логова.
– Брат Ансельм, сейчас мы поднимемся наверх. Ничему не удивляйтесь, и время от времени поддерживайте меня под руку. Это будет выглядеть вполне уместно. И ничего не говорите.
Итальянец покачал головой:
– Интересно, что скажут эти умники в Риме? А еще говорят, что чудеса встречаются только на Востоке!
– Это не чудо, брат Ансельм. Пошли.
Подниматься пришлось долго, и я еще раз убедился, что взять замок непросто. Единственная дорога, прекрасно обстреливаемая со стен, проходила через искусственный каменный коридор, заботливо устроенный на полпути. Сейчас он не охранялся, но в случае штурма через него не пройдет никто – пока все пространство не завалят трупами. По пути я не увидел ни одного стражника, но это совсем не значило, что за нами не следят. Напротив…
Возле ворот – старых, обшитых толстым железом, – никого не было, но одна из створок оказалась
