компьютерными системами приема платежей и учета, последняя завязана на управление логистикой. Ну, про растаскиваемый по цифровой сети ТВ-сигнал, и читаемые посредством ее европейские газеты уж и говорить нечего…
Типов процессоров (даже добавив к ним встроенные системы и процессоры сигналов) весьма немного. И вот про один из них мы достоверно, — фальсифицируемо по Попперу, если кому хочется приключений, — узнаём, что он способен вести себя совсем не так, как написано в спецификациях. То есть — не так, как полагает не только владелец, но и разработчик программного обеспечения! (О потенциально связанных с этим юридических проблемах поговорим в другой раз…) А это — чревато самыми своеобразными последствиями. Вплоть до обрушения всей технологической инфраструктуры в одном, отдельно взятом регионе, или по каким-то иным принципам.
Но насколько все это серьезно? Ну, может это просто технологический режим? Такой же, какой дает возможность задействовать в телевизоре отключенный программно цифровой кабельный тюнер. Такой же, какой с помощью кабеля и ноутбука позволяет перепрограммировать хиленький мотор в поделке местного автопрома так, что он начинает реветь подобно шестнадцатицилиндровому бугатти, нарушая мирный сон окрестных кварталов. Может быть…
Но учитывать надо и другую возможность. Знаете, когда строят мост, проектировщик оставляет там специальные ниши для закладки взрывчатки. Так, что бы мост этот в случае нужды можно было бы поднять на воздух, не оставив супостату. (В Калининграде-Кенигсберге, мосты которого навели Эйлера на прототопологическую задачку, лет тридцать назад можно было видеть таковые ниши, прикрытые аккуратненькими чугунными крышками с педантичной надписью «Feuer».) Так вот, в современном обществе выход из строя значительного числа процессоров, — а следовательно и вычислительных систем, — может привести к последствиям почище, чем взрыв мостов в обществе индустриальном. Тогда можно было подвести саперов, бросить понтонные мосты, начать восстановительные работы… Современная же российская экономика, — ограничимся сферой дистрибуции и сервиса, — в отличие от советской носит рыночный характер. Она более эффективна, — ну посмотрите на ассортимент товаров и отсутствие очередей в ближайшем магазине, — но и куда менее устойчива. Складские запасы много меньше. Это и хорошо, и плохо. Хорошо — с точки зрения эффективности, отдачи на капитал. Плохо — в случае нарушения функционирования систем управления последствия будут очень тяжелыми (вспомним — советские сверхзапасы дали населению возможность пережить хаос 90-х). А вот в Туле пару недель назад была потеха. В результате накопления долгов приватизированными поставщиками воды, распределителями электроэнергии и посредническими конторами, полумиллионный город лишили воды. Без каких-либо технологических катастроф… И чиновный люд, покинув последний милицейский праздник, оставив недопитые рюмки и недожеванные бутерброды, кинулся разруливать ситуацию «в ручном режиме». Так тут никаких технологических проблем, голая бухгалтерия. Но местная власть оказалась зависящей чисто от движения ликвидности. А массовый выход из строя техники — его не скомпенсируешь «рукопашной». А возможность сорганизовать такой выход существует. Прежде всего, доставив вредоносный код в регистры с помощью «червей», и инициировав его в нужный момент. Компьютерное «22 июня»! Возможность которого висит дамокловым мечем над любой страной, использующей цифровую технику, произведенную за ее пределами. И непонятно — изменит ли ситуацию даже наличие «фамильного ядерного оружия». (Термин, придуманный фантастом Френком Гербертом, и как нельзя лучше объясняющий пребывание Кремля в составе «восьмерки»; кстати, никакого «Джихада Слуг» в той же книжке «Дюна» нет — Butlerian Jihad это аллюзия на автора статьи «Дарвин среди машин», о котором мы рассказывали подробно…) Ведь не хватают же нормальные люди дробовик (на ближней дистанции не уступающий АКМ), для того, что бы определить право преимущественного проезда в узости…
Так что суверенность практически любого государства в нынешнем мире условна. Да, в традиционной экономике можно было быть суверенным, хотя в Европе до Вестфальского мира сувереном был лишь Епископ Рима, в просторечии именуемый Папой. И суверенными были советские вожди — но ровно в той степени, в какой социалистическая экономика была автаркичной. А сейчас все мы зависим и от глобальной экономики, и от глобальных технологий. А хайтек он — глобален, такова уж особенность массовых технологических процессов. И вот это то и стоило бы в первую очередь учитывать дальновидным властям в веке XXI и обществу, взирающему на действия этих властей!
Анатолий Вассерман: Разветвление Unix
Василий Щепетнёв: Билет для ревизора
Никто не даст нам избавленья, ни бог, ни царь и не герой. Это печальное заключение сделано на основании тщательного исторического анализа. Конечно, дело в определениях. Что значит «избавление»? Смерть в некотором роде тоже избавление, причем, возможно, и окончательное, а на смерть никто из вышеперечисленной троицы не скупится. Все там будем. Но если под избавлением понимать свободу от гнета, от нужды...
Однако люди продолжают надеяться. Бог, царь или герой все-таки явят милость, сделают жизнь лучше, а для кого-то – еще лучше. Собственно, социальные перемены в России почти всегда идут сверху, от царя или и.о. царя, будь то закрепощение, раскрепощение, паспортизация, коллективизация, свобода печати, возвращение в мир капитала и прочие славные и не очень дары порфироносных особ подведомственному народу. Что герою, занявшему место царя, стоит: взять и...
А что – и? Что нужно, чтобы жизнь стала лучше, если картошка, сало и помидор на столе уже есть?
Справедливость и порядок, вот что. Когда кругом справедливости мало, то и сало в горле застревает. А без порядка сало могут отобрать. Запросто.
Но где ж их, справедливость и порядок, взять?
