– Ну-ка, болван в царском фаросе! – Ифимедей повернулся ко мне. – Погляди на меня, прежде чем умереть!
– Это все слова! – я отбросил ненужный шит и взял «черную бронзу» двумя руками. – Много болтаешь, старик.
В его взгляде мелькнуло удивление, и я понял, что говорю на языке Баб-Или. Ифимедей еще раз посмотрел на меня, и тут, наконец, наши глаза встретились. Повинуясь какому-то наитию, я не спеша сдвинул шлем на затылок, открывая лицо.
...Послышался легкий стук – его меч упал на пол.
– Главк... – глаза ванакта стали пусты и бессмысленны. – Ты...
Да, боги любят шутить. Теперь я не удивлялся, почему богоравный Арейфоой так заинтересовался бывшим царским мушкенумом. Для Ифимедея эта шутка вышла не очень смешной.
– Главк... – голос стал еще тише. – Зачем ты?.. Ведь ты должен знать...
Я шагнул вперед, но он даже не подумал закрыться щитом. Лицо побледнело, Ифимедей пошатнулся – и без звука упал навзничь, словно невидимая стрела попала ему в сердце.
ВАВ
«Комнату заполнили воины»
Комнату заполнили воины. Мантос склонился над неподвижным телом и тут же выпрямился.
– Гадес призвал его к себе. Это суд божий, ванакт!
– Боги поразили узурпатора! – крикнул кто-то, и комнату захлестнул дружный вопль:
– Он мертв! Ифимедей мертв! Боги поразили его!
Я все еще стоял на месте, медленно приходя в себя. Боги могут поразить человека – в этом никто не сомневался. Правда, им не требуется ни молния, ни огонь. Стоит лишь даровать врагу слабое сердце. Ифимедей увидел призрак – и этого оказалось достаточно. Интересно, что значат его слова? О чем должен был знать покойный Главк?
– Слава ванакту Клеотеру! – крик вырвался наружу, отозвавшись по всему дворцу. – Слава Клеотеру! Да живет он вечно!
– Брат! – Ктимена прижалась ко мне, ее плечи беззвучно подрагивали. – Ты победил! Наш отец отомщен!..
Я погладил ее по голове, и растерянно оглянулся. Бой кончился, так и не начавшись, а что делать дальше, я совершенно не представлял.
– Пусть все соберутся в тронном зале, – послышался негромкий голос. Прет, сын Скира, стоял рядом, и лицо его на этот раз было серьезно. – Прикажи усилить караулы во дворце и у городских ворот. Пусть твой новый лавагет лично обойдет улицы и наведет порядок.
– Верно...
Я очнулся и поискал глазами Мантоса, но тот уже был рядом.
– Ванакт не нуждается в твоих советах, Прет. Я послал стражников к воротам и на улицу. Город спокоен. Скажи своему отцу, чтобы он шел домой и не показывался на глаза.
Тонкие губы Прета дернулись, но он ничего не ответил.
– В тронный зал! – крикнул кто-то, и толпа с шумом повалила из комнаты.
– Ванакт! – голос Мантоса звучал зло. – Во дворце должен быть один начальник. Я, как лавагет, отстраняю Скира и Прета от должности. Прикажи мне разоружить их людей!
Я поглядел на третьего геквета, но тот оставался невозмутим.
– Хорошо, – кивнул я. – Действуй! Но Прет останется здесь. Если его отец посмеет сопротивляться, то расплатится головой сына. А сейчас – в тронный зал!
И тут я заметил, что Ктимена исчезла. Обернувшись, я невольно вздрогнул – девушка стояла над трупом, в ее правой руке был окровавленный меч, а левая с трудом удерживала на весу отрезанную голову Ифимедея, ванакта микенского.
– Сестра!
Она оглянулась, и мне показалось, что губы царевны в крови. Рассмеявшись, Ктимена бросила меч и подняла мертвую голову обеими руками. Кровь лилась на хлену, пачкала пальцы, капала на пол.
– Смотри, брат! Ею можно играть, как мячом! – она подбросила страшный груз, подставив руки, но удержать не смогла – голова Ифимедея с тяжелым стуком покатилась по полу. Я обернулся к Мантосу, но тот, поняв меня без слов, поспешил взять царевну за плечи. Она не сопротивлялась.
– Теперь я буду убивать ее! – девушка вновь засмеялась и протянула ко мне окровавленные ладони. – Это наш день, брат! Наш самый счастливый день! Убивать! Убивать!..
– Лекарь здесь есть? – прошептал я на ухо Прету; тот медленно кивнул и вышел из комнаты.
– Мантос! Отведи царевну в ее покои и распорядись, чтобы о ней позаботились. За лекарем уже пошли.
Лавагет молча наклонил голову, но тут вмешалась Ктимена.
– Брат! – в голосе сквозило удивление. – Мы еще не убили ее! Сначала я убью эту суку! Ты же обещал...
Я уже не помнил, что обещал этой странной девушке, и на миг ощутил нечто вроде страха. Я давно
