тем, что со двора на улицу ведут. Вон, уже прибежали, копьями ощетинились, щиты сомкнули! А другие стражники возле оружейной толпятся. Тоже логично – нельзя бунтарей к оружию подпускать. Все же остальные «палача» Батиата телами прикрывают, потому как очень многие сейчас Батиатовым телом заинтересоваться могут.
Ну и прекрасно! Можете для верности проорать: «Даешь Батиата!» – чтобы страшнее было. А Крикс уже толпу в воротам ведет, а Эномай возле оружейной…
Догадались? Увы, обычаи бунта везде одинаковы – чтобы вытащить СВОИХ, требуется закрыться ЧУЖИМИ. Стеной тел закрыться, кучей мяса. Сейчас охранники безоружную толпу колоть и рубить станут, а там и городская стража подоспеет. Быть резне! Не прорвется никто, ни через ворота, ни через двери оружейной. Вот уже первые лужи крови под сандалиями и калигами хлюпают, вот уже охранники с вертухаями начинают в себя приходить, а Батиат-«палач» из окна команды отдавать пытается, ровно Сципион какой-то…
Вы не смотрите – некогда вам, вы уже возле кухни. А рядом с вами – ВАШИ, что незаметненько этак сквозь орущую толпу просочились. И другие, что поумнее да повнимательнее. Сколько вас? Не важно, потом. Сейчас удирать нужно, а не подсчеты вести.
Дверь кухни открыта, изнутри осточертевшей ячменной похлебкой несет, одуревший от ужаса повар спрятаться пытается – прямо в котел кипящий… Ну, чего ждете? Пока дверь, что на улицу ведет, запрут? Так ведь уже заперли, сволочи! Ничего, это не дверь оружейной, железом не обита. Выломаем!
Вперед!
И не забудьте команду отдать, чтобы орлы ваши прихватили все полезное – ножи кухонные, вертела, топоры для разделки мяса. Оружие не боевое, но в умелых рука чудеса сотворить может. И припасов захватите. Вон, копченая баранья нога на вас так и смотрит!
Вот и все, дорогой читатель. Впереди у вас пустая улица, где-то дальше, у ворот школьных, крики, стража городская калигами по мостовой топает и доспехами звенит. А вам – через всю Капую к другим воротам, городским, пока их запереть не догадались. Лучше бегом, лучше молча… А можно и не молча. Орите: «Пожар!» или даже «Ганнибал у ворот!» Пока добрые капуанцы очухаются, пока глаза протрут, пока сообразят, какой век на дворе…
У стражников же, что у городским ворот, не забудьте оружие забрать. Их же самих душить не надо, хоть и хочется. Вы лучше им над ухом проорите: «Вперед, морю! К морю! Там нас пираты ждут!» Авось, запомнят, авось погоня лишний час по дорогам лесным проплутает.
А теперь можете и оглянуться, дыхание перевести. Вот она, Капуя, город-тюрьма – позади! И школа проклятая позади, и колонны дорические, что вокруг двора красуются, и похлебка из ячменя, и шаги вертухаев в коридоре.
И неволя тоже – позади!
Кажется, побег «на рывок» получился на славу, дорогой читатель. У нас с вами прямо-таки талант!
20. Везувий или Промежуточный финиш.
Уходят не только откуда-то, но и КУДА-ТО. Вырваться из проклятой школы, из осточертевшей Капуи – полдела. Важные, очень трудные, но лишь полдела. Ведь скоро там, в Капуе, опомнятся. Загонят уцелевших гладиаторов по камерам, трупы подсчитают, найдут связанных караульных у городских ворот… Значит, времени мало, значит, надо уходить – и немедленно. Но прежде чем ступить на пыльную дорогу, что прочь от города ведет, поглядеть следует. И уже не на Капую, а друг на друга. Это тоже важно, даже очень. Оно дело, нас дюжина всего уцелела, совсем другое – сотня. С сотней отчаянных парней и бой принять можно, а с дюжиной только и осталось, что по лесам прятаться.
Итак, сколько их ушло?
Тит Ливий:
«Семьдесят четыре гладиатора в Капуе бежали из школы Лентула…»
Веллей Патеркул:
«Когда в Испании шла война с Серторием, шестьдесят четыре беглых раба бежали из Капуи из гладиаторской школы под начальством Спартака».
Плутарх:
«78 гладиаторов… вырвались на волю».
Аппиан:
«Этот Спартак уговорил около 70 человек из числа своих товарищей-гладиаторов… Напав на стражу и одолев ее, они вырвались на свободу и бежали из города».
Флор:
«Спартак, Крикс, Эномай, выломав двери гладиаторской школы Лентула, не более как с тридцатью людьми такого же положения вырвались в Капую».
Фронтин:
«…Несколько когорт отступило перед семьюдесятью четырьмя гладиаторами».
Орозий:
«74 гладиатора в Капуе убежали из школы Гнея Лентула».
Цицерон:
«„Не более пятидесяти“, – говоришь ты. Со Спартаком вначале было меньше».
Как видим, почти все называют близкие цифры – от 78 до 64 человек. Расхождение вполне объяснимо, ведь беглецов, когда они лесными дорогами пробирались, никто не считал. Цифры эти из ведомости все того же Гнея Лентула Батиата и, возможно, из материалов городской комиссии, что ЧП расследовало. А пока трупы убитых пересчитали, пока разобрались… Убитого стражника за гладиатора приняли и соответствующую черточку на восковой табличке поставили. И наоборот быть могло. Скажем, двое-трое беглецов за городскими воротами погибли – караульные уж больно расторопными оказались. Этих-то убитых могли вначале не подсчитать или два раза учесть – как убитых, и как бежавших.
Но почему Флор с Цицероном совсем иное пишут, причем так уверенно? «Не более как с тридцатью людьми». «Не более пятидесяти»? А ведь Марк Туллий Цицерон – современник, ему такие подробности знать положено.
Один умный историк предположил, что через ворота со Спартаком всего три десятка и прорвалось, но там, в школе, бой продолжался, и кое-кто сумел еще убежать. Убежать, через те же ворота пробиться, а потом присоединиться к основному отряду. Уцелевшие же караульные честно отрапортовали, что в группе прорыва всего три десятка насчитать удалось.
Может, и так, а может, все проще было. Цифра Флора – из римского архива. Накатали власти Капуи в Сенат донесение о случившемся безобразии, но количество сбежавших срезали – ровно вдвое. Авось и нагоняй вдвое меньший получат! Флор архивы поднял, но количество бежавших перепроверять не стал. С Цицероном же иная история. Он ведь не историю писал, когда о пятидесяти спартаковцах обмолвился. Это из личного письма – к другу его Титу Помпонию Аттику. А сообщает он другу Аттику о всяческих безобразиях, что на острове Саламине творятся. Друг его возражает, что беда невелика, негодяев тамошних мало, пятьдесят всего. «Ах, всего пятьдесят?!» – возмущается златоуст. – «А у Спартака!..» Как по мне, обычный риторический прием. Так что поверим не Флору и не Цицерону, а всем остальным. Цифру же возьмем среднюю – 70 человек. Два взвода, в общем.
Итак, бойцов посчитали. А оружие? Голыми руками ведь не повоюешь!
Веллей Патеркул:
«Захватив из этого города мечи, они сначала устремились на гору Везувий…»
Плутарх:
«78 гладиаторов… вырвались на волю, вооруженные взятыми на кухне ножами и вертелами. Случайно встретив по дороге несколько телег, везущих в другой город оружие для гладиаторов, они захватили его и вооружились».
Аппиан:
«Напав на стражу и одолев ее, они вырвались на свободу и бежали из города. Вооружившись дубинами и кинжалами, отобранными у встречных путников, гладиаторы удалились на гору Везувий».
Сходится. Во время бунта удалось захватить несколько мечей – у тех же городских стражников на улице и у ворот. А еще были кухонные вертела и ножи. Но этого мало, вот и отбирали у всех встречных кинжалы и дубины.
