мужичок навострил уши и затаил дыхание.
– Света. Этот, – Маляренко мотнул головой. – Кого-нибудь бил? Нет? Не… не собираюсь. Живи. – Иван пристально посмотрел в глаза Звонарёву – тот в ответ едва заметно кивнул, мол, понял, спасибо, буду обязан. – А ты… как тебя… – Иван обернулся к безымянному мужичку. – Где поранился, солдатик? Уж не в ночном ли походе?
Помертвевший от ужаса мужчина едва кивнул и тихо пролепетал: – Он меня заставил. Я не хотел.
В этот момент Иван почувствовал две вещи: страшный голод и страшную ответственность.
– Уйди с глаз моих. – сил на разборки не осталось, внутри была пустота. Потом. Всё потом. – Светик, есть что покушать? И, пожалуйста, позови Ксюшу.
С Ксенией вышел облом. Глядя на Маляренко, как кролик на удава, она осторожно обошла его по большой дуге и подошла к сидящему Звонарёву. Иван понял, что он чего-то не понял. Судя по всему, у этой парочки было полное взаимопонимание и этой ночью никуда, тряся своей большой грудью, Ксюша не бегала.
Иван посмотрел на исходящий паром котелок ухи, взял ложку и принялся завтракать. Вокруг, в полном молчании, стояли его «соплеменники».
В этот день Маляренко так и не смог выяснить, кто же из женщин его спас. Все, кого он спрашивал о прошлой ночи, отказывались от чести быть спасительницей или вовсе молчали. Что делать с теми, кто не пришёл в сознание, никто не знал. Их просто отнесли в палатку. Настроение людей было подавленным, все работы прекратились – даже на рыбалку никто не пошёл. Взяв в помошники всех троих «ходячих» мужчин, Иван вынес тело Ермакова из лагеря. На дальней опушке они, поочерёдно меняясь, вырыли глубокую могилу и захоронили тело. На одолженном у Светланы костыле приковылял Серый, таща на себе сделанный из двух больших жердей, крест. Из женщин проститься с шефом не пришёл никто.
Рому они нашли на том же самом месте, где он и был. Электрик лежал на боку, крепко обняв свои колени. Тело успело окоченеть и мужчинам пришлось вырыть круглую могилу. День был в разгаре, солнце доползло до зенита и жарило изо всех сил. Уставшие люди молча поплелись домой.
Вернувшись, Иван с радостью узнал новость о том, что Оля очнулась. Несмотря на тошноту, огромную шишку на затылке и головную боль, она сразу попыталась привести в чувство лежащего рядом Николая. К удивлению собравшихся вокруг людей ей почти сразу это удалось.
Застонав и с шипением втянув в себя воздух, офицер открыл глаза. Народ радостно загомонил. Юморист и весельчак Коля был всеобщим любимцем. Было видно что со зрением у него пока трудности, но он старательно наводил резкость.
– Ба! Какие люди! – Коля разглядел склонившегося над ним Ивана. – С возвращением, дружищще.
Маляренко вдруг почувствовал, что напряжение, державшееся в нём с ночи, исчезло, а в груди поднимается тёплая волна. Он был счастлив оттого, что и в этом мире живут люди, которым он, Иван Андреевич Маляренко, не безразличен. Которые за него переживают и которые всегда рады его видеть. Он крепко пожал руку Николаю и, наклонившись, осторожно чмокнул в щёчку Ольгу. «Всё будет хорошо». – подумал Ваня и выполз из палатки.
Часть 2. «Выход»
Глава 1. В которой Иван находит нового друга, подругу и единомышленника в одном лице.
– Коля, не свисти! Что значит «не могу»? А я могу?! – Маляренко сидел на песочке пляжа и чуть ли не с ненавистью смотрел на дочерна загорелую спину беззаботно рыбачившего приятеля. Прибой сегодня был силён и приходилось орать, надрывая горло.
– Я, млять, за эти три дня чуть не поседел! Да брось ты, нахрен, свою удочку! Иди сюда. Это приказ! – командным рыком добавил Иван.
– Коля, – проникновенно заглядывая в глаза упавшему на песок другу, ласково начал Маляренко. – Я точно не управлюсь с руководством. С какого перепугу все решили, что я должен занять место дяди Паши – ума не приложу. В общем, так – бери всё на себя. Ты ж взводом командовал, это ж в два раза больше народу, чем у нас.
От волнения Иван временами срывался в крик, говорил сумбурно и быстро. Эмоции рвались из него, часто опережая мысли. Николай сидел молча, смотрел на море и, вопреки обыкновению, был очень серьёзен. Через несколько минут, когда Иван выдохся и его словесный понос иссяк, офицер пристально посмотрел на друга.
– Нет, Ваня. Это теперь на тебе. Послушай меня, а после скажи, где я ошибся. И не перебивай. Ты выжил в одиночку, прошёл десятки километров по диким местам, дрался без оружия с койотами… Не перебивай! Ты толковый строитель, даже Ермаков прислушивался к твоим советам. Ты хороший друг, ты честен и обязателен. Ты силён и смел. – лицо Николая было крайне сосредоточено. Говорил он очень медленно, тщательно подбирая и взвешивая каждое слово. – Ты убил Рому. Тебе принадлежат жизни Серого и Юрки. Возможно, – офицер помолчал. – раньше ты и был простым торговцем, но сейчас ты изменился. Ты еще этого может и не понял, но ты уже другой человек. Люди растеряны и напуганы, один Бог знает где мы, куда нас занесло. Ермаков был жесток, но он дал хоть какую то опору и надежду. Сначала его боялись, а потом все осознано за ним пошли. Вот так вот. Просто не испорть то, что начал он.
Коля хитро улыбнулся, моментально став самим собой, и ухмыляясь добавил: – Так что вы, батенька, нынче – вождь. По праву сильного. А всё, что от меня потребуется… я со всей душой.
Маляренко застонал и схватился за голову. Каждое «ты», произнесённое другом, было словно гвоздь в крышку гроба. Словно приговор. Иван вспоминал, как всё было на самом деле то, о чём говорил офицер и сгорал от стыда. Николай его ни в чём не убедил, но другого выхода, кроме как честно «тянуть лямку», он не видел. Люди, по совершенно непонятным ему причинам, слушались его и выполняли то, что он, Иван Маляренко, им приказывал! Это было выше его понимания. Ваня никогда никем не руководил. Из армии он вернулся рядовым, своей ленью и пофигизмом не заслужив даже лычку старшего солдата. Жена его почти никогда не слушала, предпочитая жить своим умом, а часто просто командуя мужем, которого считала тряпкой и слабаком. Административную карьеру в бизнесе Иван тоже не сделал, потому что работал всегда в одиночку. И вот – нате! Получите и распишитесь! В голову упрямо лезли цитаты из «Маленького принца» и мысли об ответственности за доверившихся ему людей. Погоревав о своей судьбинушке минут пять, Иван собрался и успокоился.
– Знаешь, я всё больше и больше Ермакова уважаю. Сколько он успел провернуть – аж страшно делается. Сколько информации в голове держать и так качественно… рулить. – Маляренко покачал головой. – Я когда вник в систему организации и распределения работ, то просто обалдел. Коля, всё налажено идеально! Не упущено ничего!
– Ну а ты чего хотел? – Николай невесело усмехнулся, Ермакова не хватало и ему. – Серый болтал – почти тысяча человек у него работало.
– Кстати о Сером. Думаю его замом сделать. В смысле прорабом. Очень толковый мужик. – Иван помолчал, припомнил свою первую встречу со Звонарёвым, вздохнул и добавил: – хоть и скотина редкая. Ну а ты, – Маляренко поднялся на ноги. – будешь замом по безопасности. Очень на тебя рассчитываю, Коля. Еще одного такого бунта община не переживёт. Всё, иди рыбу ловить, будь она проклята!
Лопая на завтрак, обед и ужин одни морепродукты, Иван с тоской вспоминал жёсткие и жилистые куриные ножки. В окрестностях рощи такие курицы не водились – видимо прежние «жильцы» успели всех сожрать. А еще – очень хотелось хлебушка.
– У меня от этой рыбы скоро жабры вырастут.
– Угу. И икру метать начнёшь! – Коля был как всегда в своём репертуаре.
