И вправду – кораблик, а скорее большая лодка, стоявшая в ста метрах от берега, была почти чёрная. Вокруг, в радостном возбуждении, уже приплясывали и орали рыбаки и соледобытчики, размахивая руками и пронзительно зазывая в гости чужеземцев на своём варварском наречии.
Фарик прищурился. В рассветных лучах посверкивал блик. С лодки явно кто-то его разглядывал.
'Бинокль'
Мужчина поднял над головой руки, сжал их в рукопожатии и немного потряс. Сзади, на ходу застёгивая лохмотья шорт, прибежали Герд и его жена. За ними во весь дух к пляжу неслось всё остальное население посёлка.
– Кто это, Фар?
– Пока не знаю. Точно не наши. Вроде бы европейцы на палубе. Не могу рассмотреть.
Бинокля у них не было. У них, здесь, вообще ничего не было. Палки-копалки, каменные топоры и связка ключей из кармана Герда. Вот и всё.
– Ты, ты и ты. Тащите лодку на воду. Сплаваю – узнаю кто это и что им нужно.
Мсье ФарИк ни черта не боялся.
Трое голых (!) африканцев по команде смуглого здоровяка, прекратили пляски и резво поволокли… Иван затруднился… 'утлый чёлн', иначе и не скажешь, к воде. В эту байдарку уселся сам здоровяк и, взяв в руки весло, поплыл к 'Беде'.
– Парни, готовьтесь. Плывёт. Франц, двигатель не глуши. Ты и ты, – палец Маляренко ткнул в Звонарёвских опричников, – смотреть по бортам и назад в оба!
Тем временем (о! вспомнил!) пирОга аборигена преодолела прибрежный прибой и начала быстро приближаться к лодке. Иван поправил мачете на поясе, посмотрел на Игоря с арбалетом и взялся за пустой немецкий автомат.
'Будем колотить понты!'
Смуглый полуголый человек в пирОге больше всего смахивал на какого-нибудь полинезийца. Или метиса-латиноса. Здоровяк остановил свою лодочку в пяти метрах от 'Беды' и, немного приподнявшись, очень вежливо произнёс что-то вроде 'бонжурмесье'.
Ваня, с самым тупым выражением лица, на которое он был способен, посмотрел на своего лейтенанта. Ермолаев пожал плечами. Французского здесь не знал никто.
Здоровяк, видя, что его не понимают, предпринял новую попытку.
– Хелло, хау а ю?
'Вот это другое дело!'
Маляренко наклонился над люком в трюм и заорал.
– Франц, бля, вылазь. Толмачить будешь!
Игорь толкнул Ивана в бок.
– Шеф, смотри.
Здоровяк в лодке замер в полустоячем состоянии с открытым ртом, а потом, на чистейшем русском языке произнёс.
– Братцы…
Из глаз его ручьём хлынули слёзы и 'полинезиец' повалился на дно своего судёнышка.
– Братцы мои, как же я вас ждал!
Историю Фархада Викторовича Иванова смело можно было экранизировать. Поворотов и виражей в ней было столько, что хватило бы на небольшой мексиканский сериал. Началось всё с того, что его мама, красавица Арзыгуль, без памяти влюбилась в молодого лейтенанта из Панфиловского погранотряда Витьку Иванова.
На этом месте рассказа гостя Иван подпрыгнул.
'Земляк?'
Так вот. Витька был высок, строен, голубоглаз и блондинист. Сердце восточной красавицы было покорено в одно мгновенье. А тот факт, что она с пяти лет была уже обещана другому, её совсем не волновал. В общем, родился он.
– Мда… А папаша, как узнал, что мать мной беременна, так и…
– Слинял.
– Ага. А родня моя уйгурская от матери отказалась. С этим у нас было строго. Ну мама меня в охапку и в Алма-Ату.
– Брателло! Земеля! Я ж тоже…
Иван бросился обнимать гостя. Тот не поверил.
– Как? Вот это да!
Мужики тискали друг друга в объятьях и ревели что-то радостное. Народ вокруг тоже улыбался и прыгал. Это событие было из ряда вон. Найти земляка. Через тысячу лет. За тысячи километров от дома!
– Игорь, тащи рюмки!
– Ну, за встречу!
Когда бутылка опустела, а бурные эмоции стихли, Фархад продолжил свой рассказ.
– Кстати, Федей меня зовите. Ладно? Ну так вот…
После развала Союза, в голодные девяностые, отец вдруг вспомнил, что у него есть сын и перевёз их к себе. В Пензу.
– А я-то к тому времени паренёк был не слабый. Юношеская сборная Казахстана по лёгкой атлетике всё-таки.
– Лёгкой?!
– Да. Молот метал. Так вот приехал я в Пензу. Школу заканчивать. Друзья появились, приятели. А потом…
Потом было всё как в кино. Бритоголовая шпана. Оскорбления. И, конечно, драка из-за девушки.
– Подрезали меня, но и я им вломил не слабо. Челюсть одному сломал. А он…
– Сын крутого?
– Хуже. Милиционера. В общем, батя мне и говорит – поезжай куда подальше, а то закроют.
– Уехал?
– Уехал.
– Куда?
– Во Францию. В иностранный легион.
На судне повисла тишина. Экипаж внимательно изучал гостя.
'А ведь точно – могучий мужик! Дядя Паша в молодости'
– Отслужил десять лет. Африка, Южная Америка, Полинезия. Повоевал. Сменил имя, фамилию. Дали гражданство. Женился. Вот такие дела, земеля.
– А здесь как оказался?
Карие глаза Феди то смеялись, то вновь наполнялись слезами и он принимался жать всем руки. Было видно, что он до сих пор не верит в реальность происходящего.
– Братцы.
Федя сглотнул, вытер навернувшуюся слезу и рассказал.
Бывший сослуживец позвонил ему домой, в Гренобль, и пригласил на обкатку своей новой яхты, каковая должна была состояться в одном из бельгийских портов.
Всё было очень мило. Хозяин с женой и детьми, друзья и подруги жены – все кричали 'семь футов под килём', пили, кто соки, кто шампанское и купались и загорали. Был на яхте и особо приглашённый гость – тот, кто собственно эту крошку своими руками и построил.
– Классный мужик этот Герд. И семья у него – что надо.
Федя, захлёбываясь от счастья, рассказывал, рассказывал и рассказывал. Первый за четыре года
