шефа. Он был абсолютно уверен, что всё оружие останется у него.
– Но не сейчас. На этот поход я его заберу с собой. Олег, ты с одним автоматом останешься здесь. В поход пойдут Станислав, Андрей, Франц, Игорь и я. Ещё пойдут двое опричников. Серый, сам решишь – кто. Выходим через неделю.
Ну что, хлопцы, по коням?
Снова мимо левого борта неторопливо проплывали Крымские горы, густо облепленные соснами и кипарисами. Май придавил всех невыносимой жарой, какая здесь обычно случалась лишь в конце июля и весь экипаж, кроме рулевого, валялся на палубе под натянутым тентом. Маляренко впихнул под брезент своё раскладное кресло, разложив его на манер шезлонга и лениво наблюдал за знакомыми местами.
'Здесь посёлок рыбаков был. Дымок. Надо же, кто-то снова живёт'
– Стас. Чего у вас там? Новый хутор?
– Угу. Соль выпаривают, да рыбу ловят.
Лужин даже не соизволил открыть глаза.
– Японец этот. С женой. Из твоих.
'Здесь я Таню подобрал. Надо бы остатки самолёта вывезти…'
'Дальше вроде бы, не ходили…'
На пятый день неторопливого плаванья 'Беда' достигла той точки, за которую она ещё не ходила и встрепенувшийся капитан привёл кресло в вертикальное положение, а на приставленный столик лёг атлас и цейссовский сорокакратный монокуляр.
– Шеф, где мы сейчас?
Лужин купал изрядно вонявшего негра, макая того за борт.
– Где-то в районе Феодосии. Видишь горы ниже становятся. Ну ка, давай его сюда.
Связанный по рукам и ногам Сале, довольно отфыркиваясь, уселся у ног Вани.
– Ты про провал не соврал?
Маляренко снова начал размахивать руками и рисовать на бумажке.
– Там?
Негр закивал как китайский болванчик
– Тааам.
Из допросов, учинённых ещё после налёта, Иван узнал, что катамаран всё время шёл вдоль берега, высматривая поселения. И даже одно нашёл. Там-то они эту белую семью и захватили. А маленькие дети убежали. Отец и мать их защитили.
Маляренко думал найти это место и поискать детишек. Сале почти всё время торчал на палубе и смотрел на берег, но так ничего и не узнал. Он лишь пожимал плечами и показывал, что грёб веслом и ничего не видел.
А вот там, далеко (Сале махал руками как мельница) есть место, где земля лопнула. Вот за ней-то остров, где они живут и находится.
Иван тогда не понял.
– Как лопнула?
Сале выпучил глаза и показал ладонями – вот так лопнула.
– Бум!
Вечером шестого дня Иван понял, что значит 'бум'.
Перешеек Керченского полуострова, судя по атласу, что имелся у Маляренко, особенно гористым не был. Но и затопить его никак не могло. Здесь же горный хребет, который стал совсем невысоким и безлесным, словно отрезало гигантским ножом. Перешейка не существовало. Впереди, в темнеющих сумерках востока был едва виден другой берег. Такой же голый и безжизненный.
Ваня взялся за монокуляр.
– Точно. Как ножом отрезало.
Обрыв был совершенно гладкий и почти отвесный.
– Тааам.
Сале улыбался и указывал на далёкий берег.
– Тааам.
Ужин прошёл в полном молчании. Масштаб происшедшей здесь катастрофы просто не укладывался в голове. Он подавлял своими просто-таки эпическими размерами.
– Шеф, как думаешь, что это? Бомба?
– Нет. Вряд ли. Думаю тут было такое страшное землетрясение что… то-то я смотрю – мы ни одного целого дома не нашли. Только каменные развалины.
'Точно. 'Бум!'
Следующим утром 'Беда' вошла в удобную бухту, укрытую со всех сторон скалами. Прямо впереди, на узкой плоской полоске берега в полном беспорядке были разбросаны три десятка хижин, между которыми суетливо мельтешили местные жители. Оптика отлично позволила рассмотреть, как на пляж, приплясывая от радости, высыпали полуголые люди. Все чёрные, все в травяных юбках. Машут руками и, кажется, орут. Ваня оглянулся на курчавого проводника.
– Там?
– Тааам.
Сале улыбался и неотрывно смотрел на свой посёлок.
– Андрей.
Кулак, величиной с небольшой арбуз, описал короткую дугу и опустился на макушку африканца. Шея хрустнула, и тело Сале улетело за борт.
– Франц, малым ходом к берегу. Всем надеть доспехи. Стас. С автоматом сядь в рубке и не высовывайся.
'Ну чего, ребята. Война план покажет'
Глава 12.
Sir! Sir! Lа, dans la mer, le navire! (Господин! Господин! Там, в море, корабль!)
'Отвали, тварь. Поспать не дают'
За спиной недовольно зашевелилась Анжела. Уснули они только под утро – и вот, пожалуйста. Будят ни свет, ни заря.
'Сволочи'
Мсье ФарИк, как его тут называли все без исключения, сбросил с себя изящную ножку девушки и шатаясь выбрался из хижины.
– Наши вернулись?
Чёрное сморщенное лицо верного Абдуллы выразило тревогу.
– Нет, мсье. Чужой. Чёрный.
Французский у этого сенегальца был безумно коряв. Понимать его получалось с пятого на десятое.
– О кей, Абдулло, пойдём посмотрим.
