почему то до жути пугал.
– Как здоровье, Ваня?
Виталик уже не мог их слышать.
Ваня улыбнулся ещё шире, а глаза его при этом странно закатились.
– Садись. Рассказывай. Всё рассказывай.
Ноги у двухметрового громилы сами собой подогнулись, и Степанов упал на пятую точку рядом с шефом.
'Да что это со мной?'
Оказалось, что наведя мосты 'любви и дружбы' с керченскими аборигенами и заключив взаимовыгодный торговый договор с новым тамошним бугром, которого они, недолго думая, окрестили Васей, Олег и Виталик пришли к выводу, что со сбором оливок там могут справиться и женщины, а на маслопресс достаточно и трёх мужчин. Опасных животных на этом острове не водилось, да и двуногих врагов тоже не было, так что…
– Вася железно пообещал через две недели ещё бочку масла и… – Степанов замялся, – мы хотели СЕБЕ рабочих на зиму привезти.
– Себе?
– Себе. – Вид у Олега был убитый. Капитан прекрасно отдавал себе отчёт в том, что он человек ГОСУДАРСТВЕННЫЙ и на службе и что такая самодеятельность может завести его совсем 'не туда'. Оставлять службу Степанов не хотел, но дети… на оклад в пятьдесят копеек в месяц плюс продпаёк, хорошего приданого дочерям было не собрать.
– А зачем?
– Виталик дом каменный хочет. А я… я со Звонарёвым договорился и с Гердом… уже. Эти негры лес валят и на лесопилке… и Герду дом помогут, а он МНЕ, после тебя, шеф! Мне лодку, типа 'Беды'. Я тоже торговать хочу. Не сам, конечно, – Капитан поспешил расставить все точки над 'ё', – экипаж и без меня обойдётся. Я ж на службе!
Последняя фраза у громилы сама собой получилась немного вопросительной и заискивающей.
'На службе, на службе…'
– Виталик!
Зек прискакал торопливой трусцой и замер в полупоклоне, нависая над Иваном.
– Ты с ним в доле? По лодке?
Тот отвёл глаза и кивнул.
– Начальник, жить то надо. Надька беременная, а условий никаких. В землянке живём. Подниматься надо. Но я, – зек тщательно подбирал слова, – клянусь, что против… вас… никогда.
Выдав такую сложную для него фразу, он облегчённо выдохнул и автоматом выдал.
– Падлой буду.
На самом деле Иван вовсе не расстроился от такой самодеятельности мужчин. Он даже обрадовался – инициативный и предприимчивый человек стоил дорого. Особенно здесь.
'Уже и Серого с Гердом приплели, ну умельцы!'
– Сейчас в море выходить запрещаю. Пойдём весной. Вместе. Посмотрю я на этого вашего Васю. Кстати, как вы с ним общаетесь?
Олег заулыбался и пожал плечами.
– Да на пальцах. Чего там сложного!
– Вы молодцы, парни. И о деле думаете и о себе. Просто о приоритетах не забывайте, ясно?
Степанов радостно кивнул, а лоб Виталика покрылся морщинами.
– Олег, объясни ему, что такое приоритет.
Решение Маляренко не отпускать дельцов в пятый рейс, а перенести всё на весну оправдало себя уже через два дня – горизонт затянуло тучами и, хотя пока не пролилось ни капли дождя, все были уверены – вот-вот. Потом потянул ветер, а потом загромыхал горизонт.
Всю ночь из окна Ваня наблюдал за тем, как далеко в степи сверкают молнии. Ветер, дувший оттуда, был сух, горяч и никакими признаками влаги не обладал.
– Ванюша, иди спать.
Смуглое тело жены во мраке комнаты было не разглядеть. Иван вдохнул полной грудью.
– Аххххх…
Здесь, на берегу моря, этот сухой и тёплый ветер, с запахом сухой травы был большой редкостью.
– Как вкусно!
А утром ветер принёс совсем другой аромат.
– М. Танька, отстань!
– Ваня вставай!
– Ваня вставай!
'Маша?!'
Маляренко приоткрыл глаз.
– Чего?
– Горим!
Спешная пробежка нагишом по всему дому никаких результатов не дала. В доме явственно стоял запах дыма, но возгораний нигде не было. Завернувшись в первую попавшуюся тряпку, Иван выскочил на крыльцо и там, нос к носу столкнулся с очумелым часовым.
– Степь горит!
На вышке собрался весь 'генералитет' Севастополя: Иван, Олег и Семёныч. Внизу, на валу, пришибленно торчало всё остальное взрослое население посёлка. Видок и вправду был жуткий. От края до края горизонта рассветное тёмное небо было озарено. Огня видно не было, он был очень далеко, но дым, поднимающийся к небу сплошной стеной, уже начал ощущаться и здесь.
Это было страшно. Пожар был такого масштаба, что Маляренко ощутил себя меньше чем микробом.
– Смотри, Юрьево сигналит!
Удар в бок привёл Ваню в чувство.
'Нет, бля, мы ещё пободаемся!'
Маляренко посмотрел на далёкую рощу, стоявшую посреди степи прямо на пути огня, затем на 'каракумский' канал, отрезавший его посёлок от степи и, повернувшись к своим замам, по очереди крепко их обнял.
– Франц! Детей и беременных на лодку и в море! Мария Сергеевна, все женщины, которые здесь остаются – под ваше командование. Бегом сгрести всю сухую траву перед рвом! Маша! Стой! Сначала здесь – перед домами. Дальше к горлу – если успеете.
Иван стоял на вышке и, словно Наполеон, раздавал приказы.
– Семёныч, бери одного человека и завали отводной канал. Хрен с ним, с фортом. Новый построим. Пусть ров как можно больше наполнится водой. Потом, как закончишь, помогай Маше, ясно? Бегом!
На вышке остались они вдвоём с Олегом.
– Собирай всех остальных. Пойдём к Кузнецову.
Четырнадцать мужчин, вооружённые лопатами и вёдрами неслись бегом по предрассветной степи по хорошо знакомой дороге ведущей в 'колхоз'. Дым ощущался всё сильней, а ветер, дувший в лицо, становился всё крепче.
'Сгорит всё нахрен'
Немолодые мужчины хрипели, сплёвывали тягучую слюну, но темпа не сбавляли.
– Ходу, ходу!
