Каждое утро прибирая у Ивана на столе разбросанные им бумаги, конспекты, записки и просто почеркушки, она самым тщательным образом складывала их стопочкой, сортируя по мере своего разумения. Самое главное, с точки зрения Наденьки, чтобы выдранные из тетради листы были более-менее одинаковыми по размеру и степени исписанности и измятости. Через несколько недель такой однообразной и неутомительной работы женщина научилась разбирать Ванины каракули и стала (иногда) их почитывать. С конца лета сортировка уже стала происходить не по внешнему виду, а по содержанию. Чертёжики к чертёжикам, а формулы – к формулам.
Иван сидел и смотрел, как в гордом одиночестве по бассейну наматывает круги его… эээ… Маляренко затруднился – кто она ему? Его женщина?
'Нет. Она… нет'
'Сожительница?'
'Бррр! Ну и словечко! Тоже нет'
'Надя, ты мне кто?'
Словно почувствовав немой вопрос, женщина подплыла к бортику.
– Пойдём плавать?
Маляренко помотал головой.
– Плавки в номере.
– Ерунда! Я бассейн для себя одной всегда резервирую.
'Нихрена се!'
Маляренко присвистнул. Почасовая аренда пятидесятиметрового бассейна олимпийского стандарта наверняка обходилась ему в нехилые деньги.
– Пойдём, – Надя улыбалась и призывно тянула руку, – пойдём поплаваем.
Иван оглянулся, улыбнулся, содрал с себя всю одежду и, выбросив все мысли из головы, с молодецким гиканьем бомбочкой сиганул в воду.
– Надь.
– А?
– Выкинь все эти бумаги.
– Почему?
Иван незаметно наблюдал за лежавшей на кровати женщиной и не мог понять, то ли она на самом деле такая… незадумчивая, то ли наоборот – очень умная. Во всяком случае, то, что она каждый день докладывает обо всех делах Шабельскому, он не сомневался.
– Без толку всё это. Куски, куски, а мозаика не складывается…
Бывшая секретарша с самым тупым видом сочувственно покивала. Она и понятия не имела, о чём ей сейчас сказал Ваня, но прекрасно поняла, что у её мужчины трудности.
О том, что он в тупике Маляренко догадывался и сам. До него только сейчас дошло, что этот… второй… инженер, оставшийся в этом времени, провернул титаническую работу по закладке тайников. ПРИДУМАТЬ, заказать, собрать и заложить КОМПЛЕКС взаимодополняемых инструментов, вещей и оборудования было очень нелёгкой задачей. Во всяком случае, сам Ваня с ней не справлялся, намертво застряв на первом пункте.
ПРИДУМАТЬ.
Маляренко никому не мог доверить это дело. Просто потому, что потом обязательно пришлось бы ОБЪЯСНЯТЬ. Зачем человеку двадцать первого века нужен комплексный набор вещей из века девятнадцатого. И блажью богатенького буратины это ведь не объяснишь.
Иван пригорюнился – помощи ждать было неоткуда. Шабельский сначала пребывал в депрессии, а сейчас активно занимался непонятными с точки зрения ведения бизнеса, делами. Пятаков звонил пару раз и вполне отчётливо дал Ване понять, что у них и своих дел – выше крыши, а других посвящать в свои дела Маляренко и сам не хотел. Вон, даже жившая с ним женщина и понятия не имела, кто он и откуда взялся. На её голову.
'Хорошо, что она такая не любопытная'
'Не любопытная' женщина, чутко уловив настроение мужчины, подскочила с кровати и принялась ластиться, изо всех сил хлопая ресницами. Завершали образ 'тупой секретарши' абсолютно пустые глаза и торчавшая изо рта палочка её любимого чупа-чупса.
– А ты найми себе помощников.
'Бля! И ты туда же! Советы давать!'
Иван с трудом задавил в себе раздражение – врачи строго-настрого запретили ему волноваться.
– Где?
– Да вот же!
Женщина опрометью бросилась к столу и принесла пачку аккуратно сложенных бумаг.
– Вот! Смотри…
При всём разнообразии тем, у каждой бумажки, исписанной корявым Ваниным почерком, было нечто общее.
– Вот. Смотри. Они там тебе точно помогут.
Маляренко вчитался в один конспект, потом в другой, в третий и в полный голос яростно выматерился.
'Придурок!'
Так или иначе, где-то больше, где-то меньше, но в каждом листе из этой, самой толстой пачки бумаг, собранной Надеждой, упоминался Политехнический музей, его фонды или научные сотрудники.
Каша, прочно залепившая Ванины мозги, от громогласной матерной тирады раскрошилась и отвалилась – первый шаг лежал на поверхности. Надо было только его увидеть.
– Наденька, – Маляренко выдохнул, перевёл дух и оторвал взгляд от своей писанины, – Наденька. Ты – умница!
Испуганная женщина несмело выглянула из ванной комнаты, куда её занесло Ваниным матом.
– Да? Правда? Только ты меня не бей, ладно?
У Маляренко отвалилась челюсть.
– В смысле? Надя, а тебя что – раньше БИЛИ?!
На следующим утром Ивана ни свет ни заря разбудил телефонный звонок. Звонил Дима и голос у него при этом был очень озабоченный.
– Ваня, привет. Надо встретиться, поговорить. Не по телефону. Лично. Это важно. Собирайся и вылетай сюда. Надю не бери. Всё. Жду.
Наденька на все попытки Ивана сбагрить её на шопинг в Европу отвечала одинокой слезой и дрожащими губами, поэтому пришлось её Ивану взять с собой. В аэропорту областного центра прямо у трапа их встречал хмурый Пятаков и десяток вооружённых квадратных ребят. Все попытки Маляренко завязать разговор Дима игнорировал, жестом дав понять, что говорить будем 'там'. В безопасном месте.
– Ты, вахлак, муев! Ты чего творишь, а?
Никаким депрессняком в воплях Шабельского и не пахло – делец орал благим матом, потряхивая Ивана за лацканы пиджака.
– Я ж за тебя так вписался, а ты!
Маляренко, наконец, смог вставить свои пять копеек.
– А я?
Из за чего весь сыр-бор, Маляренко искренне не понимал. Шабельский посмотрел в чистые недоумевающие синие глаза Вани и сплюнул.
'В морду сейчас даст'
– Олег, да что случилось то?
– Цыгана ты убил?
– Фффуххх!
