Иван озадачил двух симпатичных девушек, которых с собой притащили солдаты, в помощь женщинам, супругу Скворцова отправил присматривать за детьми, а сам двинул в прохладу здания, поскольку кожу до сих пор немного пощипывало под солнечными лучами.
– Ага!
Центральный вход, как оказалось, обзавёлся дверью. Дощатой, со множеством щелей и на кожаных петлях. Дверь в бастион была нараспашку, так что со стороны моря казалось, что её нет.
– Ага!
Из бокового прохода Олег тащил большущую деревянную лавку.
– Там склад небольшой. Кое-какая мебель и так… по мелочи. Судя по всему, сюда временами кто-то наведывается.
Ваня улыбнулся. Впервые за очень долгий промежуток времени была хорошая новость.
– А там, – продолжил Шабельский, – на заднем дворе, стол капитальный под навесом стоит и печка сложена. Тоже под навесом.
– Здорово!
Ваня довольно потёр ладони. Чёрные пальцы немедленно отозвались покалыванием.
'Отлично! Оживают, покойнички…'
Было видно, что само здание тоже пытались привести в порядок – на каменном полу исчезли земляные наносы и обломки камней, которые, как припоминал Иван, густо покрывали пол здания во время его прошлого посещения этого места. Кое-где, на дверных проёмах свисали шкуры.
'Против сквозняков, наверное'
А в одной из комнат имелся деревянный настил и плотные ставни на окне-бойнице.
'А здесь я и ночевал тогда. Вот тут палатка моя стояла'
Маляренко покрутил головой, осматриваясь, но так ничего больше интересного не увидел.
На заднем дворе, возле ручья густо заросшего орешником, царила суета – детвора обдирала спелые орехи и, едва не ломая зубы, пыталась их грызть. Треск стоял такой, что встревоженные родители подзатыльниками прекратили это безобразие, велев собирать орехи в пакеты. Про запас. Из печи, стоявшей в тени дерева, давно валил дым, а из котла доносилось бульканье и аромат.
В животе заурчало. Да так громко, что Иван бегом вернулся в здание, подальше от соблазнительного запаха.
– Иван Андреевич! Идите сюда. – С крыши махал руками ефрейтор. – Я тут такое нашёл!
Маляренко взобрался по винтовой лестнице на крышу и обнаружил, что почти вся поверхность бастиона основательно подчищена от кустов, которые раньше буйно росли на крыше. Растительность была оставлена (как предположил Ваня, сознательно, для маскировки) только тонкой полосой вдоль внешнего парапета. Часовой стоял у скальной стены, в которую упирался торец здания и вместо того, чтобы бдить за морем, что-то внимательно изучал на её поверхности.
На гранитной стенке было кое-как выдолблено.
'Л-т Ермолаев. 03.06.07/14.07.08'
По сердцу будто прошла тёплая волна. Ладонь сама собой принялась оттирать надпись из прошлого.
'Вернулся всё-таки. Молодчина, Игорёха!'
– А вот ещё надпись, Иван Андреевич, – солдат дул на едва видимые буквы, сдувая мифическую пыль, – смотрите.
'Ст.л-т Ермолаев. 30.05.10'
– Растёт парень!
– А вот ещё. И ещё. Да тут вся стенка в надписях, Иван Андреевич!
Ваню захватил азарт и любопытство.
– Почитаем. Почитаем. Так-с… 'Петров В.Н. 11.08.08' Виталик, блин, Николаич сюда заглянуть изволили!
Иван довольно захохотал. Все живы-здоровы!
'Анисимов Паша июль 10 г'
– Не знаю такого.
'W.J.Marshall 08.29.11'
– У… а вот и Вил отметился.
Дальше шла надпись, которая заставила Ваню недоумённо нахмуриться.
'Петров В.Н. 17.09.14'
'Как это четырнадцатый?'
Маляренко принялся загибать пальцы. По всему выходило, что он провёл в ТОМ времени четыре с половиной года, а отчалил он ТУДА в середине седьмого, так что, по идее, сейчас ЗДЕСЬ должен идти двенадцатый год. Но никак не четырнадцатый!
Дальше было только хуже – следующая надпись гласила.
'Анисимов П.К. сент. 16 г.'
В горле пересохло. Ваня, не глядя на солдата, протянул руку, щёлкнул пальцами и проскрипел.
– Фляжку… д-дай.
'Петров В.Н. 01.07.17'
'К-н Ермолаев 22.06.18'
'Л-т Ермолаев 16.05.21'
Маляренко тупо смотрел на дату, и в голове крутилось только одно: 'почему Ермолаев снова лейтенант'?
Самая свежая надпись на скале, которую отыскал ефрейтор, была датирована сентябрём двадцать второго года и оставили её какие-то 'Серёга + Оля'.
Если верить этим записям, то сейчас на дворе стояло лето, как минимум ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЕГО года!
'Твою дивизию!'
Ваня даже не почувствовал, как ноги его подогнулись и он с размаху рухнул на пятую точку. Раскалённые камни жгли задницу сквозь тонкую ткань, но Маляренко было всё равно. В башке шумело, а перед глазами стояла сплошная путаница.
Поняв, что Проводник, как его за глаза называли все в отряде, прочёл что-то не то, ефрейтор громкими криками собрал на крыше всех, начиная от командира и заканчивая детьми.
– На вот, выпей, выпей.
В губы уткнулось тонкое горлышко личной фляжки Олега. В нос ударил запах коньяка, кожи и стали. Ваня помотал головой и с безумной надеждой уставился на друга.
– Это что же получается, а? Шестнадцать лет?! Олег! Шестнадцать лет?!
Чудо не произошло. Друг пошевелил губами, произвёл в уме не хитрый подсчёт и, отведя в сторону глаза, обречённо кивнул.
– Шестнадцать, Ваня. Если не больше.
Маляренко закрыл глаза и стиснул зубы. Больше всего ему хотелось завыть. Его дети УЖЕ выросли. Без него. Он УЖЕ для них – ЧУЖОЙ. А его девочки? Дождались ли они его?
Шабельский смотрел на сидевшего перед ним человека и искренне ему сочувствовал. Проклятый кривой прибор ошибся, минимум, на одиннадцать лет и занёс их позже чем было нужно. Но всё равно – так было лучше. Лучше, чем чем то, что пришлось пережить ему, Олегу Шабельскому. Крики прощания родных, близких и друзей на железнодорожном вокзале его родного городка до сих пор стояли у него в ушах. Шабельский утешающее хлопнул друга по плечу и тихо велел всем уйти с крыши.
Ум у Ларисы всю последнюю неделю был нараскоряку. Она никак не могла решить одну маленькую, но очень важную дилемму. Уходить или оставаться?
Поначалу все, включая её саму, воспринимали высадку на островок, лежащий посреди Мраморного моря, как временную меру. Перевести дух и осмотреться. Посидеть в карантине месяц-другой, пока муж вместе с Иваном и Димой 'сбегают' на яхте на разведку и договорятся с местными о переезде.
