черным валом поднимается желание мстить. Мучительное и болезненное, как тысяча нарывов, как сотня больных зубов — от невозможности реализоваться, выплеснуться в наружу действием. От этого ощущения холодели внутренности, каменели мышцы рук и живота, наполненные бурлящим в жилах адреналином. Чувство было не просто страшным. Ничего страшнее этого Краснов никогда не испытывал. Он понимал, что теперь этот бесформенный черный комок — то ли спрут, то ли какое-то диковинное членистоногое, поселится внутри него надолго, если не навсегда, а вот сможет ли он жить в симбиозе с этим существом — неизвестно.
И когда Виталий, инстинктивно, положил руку ему на плечо, не из жалости или сочувствия, а чтобы поддержать, хотя бы прикосновением, он едва не заплакал. Он сохранил родных, но потерял близких. И дело, которому отдал столько лет жизни.
Диана забылась у него на плече. Ей в колени уткнулась изможденная, замурзанная Дашка. Марк, окинув голову, спал на переднем сидении. «Альфа» не ехала, а низко летела, рассекая дождь, как короткая, алая стрела. Томаш гнал машину нещадно, глотая километры, отделявшие их от границы, сосредоточенный, напряженный, только изредка оглядываясь назад.
Повязка на боку Дианы медленно меняла цвет. Мелкие красные пятнышки росли на грязноватых бинтах, сливаясь в одно, большое и, сердце Краснова замирало, когда он это видел.
Потом и он уснул, совершенно незаметно для себя провалившись в небытие, а когда, мгновенно, словно от удара, проснулся — они уже, в объезд очереди, подъезжали к таможне и пограничному переходу. Дождь остался позади, день стремительно скользил к вечеру — прямо перед лобовым стеклом висел огромный красный шар заходящего солнца. Сильный восточный ветер нес прямо над ними рваные клочья иссиня- черных, обессилевших туч.
В машине сильно пахло антисептиками, влажной одеждой и запекшейся кровью.
— Пересядь на переднее, — скомандовал Томаш, встретившись с Костей глазами в зеркальце заднего вида, — а ты, Марек, — имя Марка он произнес по-польски, — давай назад. У меня паспорт моей жены. За все заплачено, но кто знает?
— Говорить буду я, — продолжил он, когда Краснов сел рядом, — ты постарайся не вмешиваться. Он оглянулся назад.
— Очень плохо?
— Не знаю, — сказал Краснов. — Крови на повязке много.
— Все в порядке, — внезапно сказала Диана с заднего сидения. — Слабость и голова кружится. Живот почти не болит. Пить очень хочется.
— Нельзя пить, милая, — сказал Костя.
— Я знаю.
— До больницы далеко? — спросил он у Томаша.
— Если благополучно перейдем границу, то нет. Эту смену я знаю. Сзади сидите тихо. Особенно — дети. Костя, твой паспорт приготовь.
Таможеннику, который, увидев машину и Томаша, расплылся в улыбке, поляк просто дал пятьдесят долларов, почти не таясь, в открытую, вместе с декларацией на автомобиль. Подношение было принято с удовольствием, и «альфа» без досмотра проследовала на пограничный контроль, прокатившись, буквально пять метров.
Пограничники, молодой румяный, как девица на выданье, сержант и капитан погранвойск лет тридцати, с рябым и испитым лицом, Томаша тоже знали, во всяком случае, капитан поприветствовал его по имени. А сержант, заулыбавшись, схватил паспорта, в стопку которых поляк предусмотрительно вложил зеленую двадцатку, и, топая ногами, исчез в своей остекленной будочке — ставить штампы.
Капитан остался возле «альфы», Томаш вышел к нему и, облокотившись о машину, закурил, закрывая спиной водительское открытое окно. Они стояли так близко, что внутри салона было слышно каждое слово.
— Домой, Томаш?
— А куда ж еще? Угощайся, — он протянул капитану сигареты.
— Спасибо.
— Жена сзади в машине?
— Да, Коля, жена. Простудилась в Киеве. Спит.
— А у нас тут шорох. Ориентировок куча, — лениво сказал капитан Коля, затягиваясь. — Ищут кого- то.
— Кого? — спросил Томаш в тон пограничнику.
— Ну, не тебя же, — хохотнул капитан, — разных там людишек, по нашему ведомству.
И добавил серьезнее.
— Так что ты попроси жену выйти. И товарища своего — тоже.
Из кабинки появился сержант с паспортами в руках.
— Паспорта мне, Саша, — приказал капитан спокойно, — и займись следующей машиной. Томаш, поставь тачку правее. И пусть выходят.
Томаш не тронулся с места и сказал в полголоса.
— Жена спит. Мой товарищ, бывший ваш, гражданин Панамы. Он выйдет, но будет недоволен. Ты же не хочешь скандала.
— Да хоть гражданин Мальты, — также, в полголоса сказал капитан. Он бывший наш? Так порядок он знает. Томашек, отгони машину и на выход. Проверю, поедете дальше. Я человек военный, у меня приказ. Сделаешь, или мне наряд позвать?
Его рябое лицо было совершенно бесстрастно, только губы чуть искривились в улыбке. Томаш бросил окурок под ноги, и устало сказал.
— С тобой что, не поделились?
— Ты это о чем?
— У нас с тобой одна песня — про пеньонзы называется. Коля, все оплачено. Ты зря комедию ломаешь.
— Да я не ломаю, Томашек. Оплачено, да не то. Везешь не тот груз, друг мой ситцевый.
— С чего ты решил?
— А когда ты последний раз без груза к нам или от нас ездил? Не помнишь? И я не помню. Ты человек деловой, чего тебе даром туда-сюда ездить? Утром туда, вечером сюда. Только не пшезди, хлопак, что за женой в Киев. А то точно выйти заставлю. Что, девок в Варшаву работать везешь? — сказал капитан, нескрываемо гордясь собственной проницательностью.
Томаш молчал. Костя напряженно вслушивался, кожей чувствуя, как волнуется Диана на заднем сидении.
— Мамочка… — прошептала Дашка чуть слышно. — Я боюсь.
Марк не сказал ни слова.
— Умный ты, Лыков, — сказал, наконец, поляк. — Тебя хрен проведешь.
Капитан засмеялся неожиданно приятным смехом, этак вальяжно, чуть гортанно.
— А ты думал? Так, кинул кость, и все?
— Я, между прочим, как за камеон вчера заплатил!
— Я думаю, что за фуру — было бы в самый раз. А за тёлок — маловато. Я слышал, девки поприличней у вас, в Варшаве, по сотке за палку идут? Так чего жлобишься, Романовский? Ты ж фуфла не возишь. Они тебе передком все за три дня вернут, и не заметят.
Поляк обреченно вздохнул.
— Сколько ты хочешь, Коля?
— По «пятихатке» за голову. Их там трое? — Романовский кивнул. — Значит, полторушку.
— Это я жадный, псякрев!?
— Тихо, тихо, Томашек, ты не на базаре!
— Ты хоть скидку сделай, по дружбе!
— Какая скидка?
— Я же вам за фуру денег дал! А это просто девки!
— На следующую фуру скидку и получишь. Давай полторушку, и езжай с богом!
