Глава 13
Шагровский, несмотря на вес контейнера за спиной, держался на воде увереннее, чем немец. То, что было преимуществом на земле, легко становилось обузой в нынешней ситуации. Например — мощная мускулатура и серьезные габариты фигуры сейчас играли против легата. Вальтер, несмотря на душившую его ненависть, достаточно трезво оценивал свои плюсы и минусы. Он был значительно старше Шагровского. Тяжелее, сильнее, опытнее, но старше и не такой верткий. Он хуже плавал, хотя до этого момента считал, что плавает превосходно. Если его победа не будет быстрой, значит, ее не будет вообще. Проигрыш означал верную смерть. Мальчишка, конечно, щенок, но до сих пор все складывалось в его пользу. Ребята Вальтера были один другого лучше — и где они?
При мысли о судьбе, постигшей его отряд, у Шульце потемнело в глазах. Этот говноед, французишка Морис, использовал его и ребят, как расходный материал! Надо было свернуть ему шею! Будет обидно, если этот крысёныш останется жив!
— Спокойно! — сказал Карл самому себе. — Перестань! Ты должен думать о том, как достать шустрого племянника! О том, как найти и поквитаться с профессором и этой сучкой, его ассистенткой! Скорее всего, ты остался один, Карл, и кроме тебя, некому будет отомстить за унижение, которое мы все испытали! Не распыляйся! Вот он, Schei?e, плавает… Плещется!
Даже в дурном грозовом свете Шагровский видел, как наливаются кровью глаза Вальтера-Карла, как колышется на их дне настоящее безумие — безумие ассасина, безумие хищника, учуявшего солёный, пряный запах чужой крови. Мгновение — и он снова ринулся в атаку, мощно загребая широкими ладонями мутную воду.
На этот раз Шагровский сменил тактику. Он не просто нырнул, уходя в сторону от смертоносного объятия противника, а погрузился поглубже, завис, держась за стену, чтобы не отнесло течением, и, почувствовав движение воды над головой, нащупал ноги немца. Охватив колени Вальтера в замок, Валентин рванул Шульце вниз, заставляя погрузиться. А потом, продержав ноги противника несколько секунд, плавно скользнул вдоль скалы и, оттолкнувшись от камня, что было сил, поплыл к противоположной стене.
Когда Шагровский оказался на поверхности, Шульце все еще отрыгивал воду. Глаза его приобрели оттенок свеклы, посреди залитых кровью белков плавали два ультрамариновых шарика. Немец действительно стал похож на киношного вурдалака. До карниза по-прежнему было не дотянуться.
На этот раз Вальтер не стал кидаться на Валентина. Он был опытным бойцом и редко повторял ошибки. Урок, который он получил от Шагровского, оказался наглядным — этот дилетант, этот, Schei?e, мальчишка, едва не утопил его за несколько мгновений. Это внезапное погружение могло отправить Шульце на тот свет так же надежно, как контрольный выстрел в голову. Если бы племянничек не отпустил колени еще секунд десять, то сейчас бы уже радовался победе. Но теперь…
Шульце ухмыльнулся.
Улыбка получилась на славу! Немец увидел, как на полсекунды обвисло, застыло от страха лицо профессорского родственничка! Чует, гаденыш!
Теперь Шульце старался занять место в центре водоворота, который кружил в пещере. Центр — это как середина ринга для боксёра — минимум движений, минимум затрат энергии и одновременно постоянное наблюдение за противником! Центр — это минимальное расстояние для рывка, если этот парень ошибется. А он обязательно ошибется! Все рано или поздно ошибаются!
Шагровский тоже экономил силы. Он максимально расслабил мышцы, давая потоку возможность свободно нести его по кругу. То, что Вальтер изменил тактику, озаботило, но не испугало его. Похоже, что способность пугаться он потерял за последние 48 часов. Нет, ненависть, раскаленная ярость, исходившая от немца, действовала, но вовсе не так, как рассчитывал Шульце. Она не парализовала волю Шагровского, не заставила его метаться, превратившись в мишень, не сделала из него кролика, застывшего под морозным взглядом удава. Валентин не был суперменом и не мог им стать за предыдущие несколько дней, но поток адреналина, хлынувший в кровь, начисто смыл и свойственную ему незлобивость, и страх, присущий каждому человеку перед лицом смертельной опасности.
Сейчас в пещере, затерянной посреди суровой Иудейской пустыни, к решающей схватке не на жизнь, а на смерть готовились не беспощадный убийца и его жертва, а два беспощадных убийцы. Разница между ними была лишь в том, что один считался профессионалом, а второй по всем правилам должен был бы называться любителем. На счету Карла Шульце числилось множество трупов, он сам бы не взялся вспомнить их количество. Шагровский же открыл свой личный список на Змеиной тропе, в ночь нападения на лагерь археологов. Но оба они страстно хотели выжить и оба были уверены в победе — в таких случаях роль играет не только опыт, но и банальное везение. И еще — кто быстрее сообразит.
Одна рука немца скользнула под воду и тут же появилась на поверхности — наружу из сжатого кулака торчало неширокое лезвие в полторы ладони длиной. Шульце оскалился и медленно, демонстративно ухватил нож крепкими белыми зубами (они сверкнули в полутьме точно как клинок — холодным, безжалостным блеском). Шагровский понял, что трюк с коленями больше не пройдет — теперь Вальтер был готов к подобному развитию событий. Стоило Валентину повиснуть у него на ногах, и в ход пойдет кинжал (Шагровский рассмотрел, что лезвие обоюдоострое, плавно сужающееся от рукояти к острию), ткнуть им сверху вниз ничего не стоит, войдет как в масло! Просто вогнать клинок куда-то в область шеи или ключицы, а дальше — тихонько посмеивайся и жди, когда раненый противник истечет кровью.
Шагровский же был безоружен.
Впрочем…
Аккуратно, чтобы ни на секунду не терять немца из виду, Валентин высвободил из лямок рюкзака сначала одно, а потом и второе плечо. Благо, отвлекаться на грудной и поясной ремни не пришлось, все и так держалось на честном слове.
Шульце уже занял позицию в центре водоворота и скалился, несмотря на то, что острая кромка лезвия уже надрезала ему углы рта. Это только в кино легко держать кинжал в зубах, а на практике — по подбородку Карла стекали две неширокие струйки крови. Это делало его улыбку еще страшнее, но пугаться было некому.
Молния, застегивавшая верхний клапан, осталась в неприкосновенности, хотя сам рюкзак по виду побывал в зубах у собачьей стаи. Через прорехи проглядывал металл контейнера, но упрочненная кевларовой нитью ткань все еще не разорвалась окончательно.
— Вот то, что ты искал… — сказал Шагровский, демонстрируя свою ношу. — Видишь, Вальтер? Вот оно! Это то, из-за чего ты погубил стольких людей… Здесь, в контейнере с газом… Ты хоть знаешь, что там? Зачем было убивать столько народа — своих, чужих, ради полусотни страниц, которым две тысячи лет? Смотри внимательно, ненормальный! Вот то, за чем ты гонялся! Хочешь забрать его у меня?
Ответа не последовало. Шульце улыбался все шире и шире, кровь по его подбородку текла все гуще и гуще.
— Ну, так возьми! Попробуй! А потом попытайся выбраться отсюда!
Шагровский увидел, как в глазах немца промелькнуло желание атаковать немедленно, и едва не выдал своих намерений, но Вальтер передумал бросаться и остался на своей позиции, держа паузу с терпением хорошего снайпера.
— Если мы сдохнем, Вальтер, то сдохнем вместе! Тебе уже не победить! Ты такой же покойник, как и я…
Казалось, что немец жует клинок, но на самом-то деле лезвие все глубже вгрызалось в углы его рта, грозя сделать улыбку неуправляемой. Расстояние между Валентином и его противником было чуть больше трех метров, в принципе, вполне достаточное, чтобы ускользнуть под водой от невооруженного противника, но рискованное, если пытаться увернуться от человека с ножом, особенно, когда тот умеет с ним управляться. Примени Вальтер тактику медленного сближения с самого начала, и у Шагровского не было бы шансов дожить до этой минуты.
Но дело было в том, что теперь Валентин не собирался удирать, хотя всем своим видом показывал,
