различимые на глаз камни мощённой дороги. Дальше к окраинам такого благолепия не встретишь, в бедных районах хвалённый немецкий порядок отсутствовал со времён фон Зекта. И солдат британской комендатуры там в увольнении не встретишь, разве что их туда занесёт по пьяни во второсортный бордель. Здесь же селилась 'порядочная публика'.
Золотой корпус часов открылся с мелодией. Время перевалило за четверть седьмого вечера. Суров спрятал часы в жилетный карман, следом запихнув цепочку, и продолжил неторопливо гулять по Райнёльштрассе.
'А ведь пора уже', подумал он, подходя к пивной 'У Кюхла'. И как по заказу в разреженной толпе обывателей появился штабс-капитан Карпов или просто Клаус, ещё до полудня сменивший привычный наряд работяги на типичную одежду 'труженика пера и бумаги'. Образ журналиста или канцеляриста ему вполне удался, этакая неприметная штафирка, каких полно в послерабочее время на улицах. На Райнёльштрассе Клаус околачивался почти два часа, подполковник Бергоф и штабс-капитан Ильин находились тоже где-то здесь поблизости, но на улице едва появлялись, они загодя заняли наблюдательные посты, время от времени меняя их – то зайдя в парикмахерскую, то в какой-нибудь магазинчик, где ничего не мешало наблюдать за улицей, делая мелкие покупки и беседуя с хозяином или хозяйкой.
– Яровиц уже в пивной, – буркнул Клаус, проходя мимо Сурова.
Всеволод продолжил путь, будто и не услышал его, да и никто не услышал из прохожих, Клаус специально подгадал момент их схождения.
Суров остановился у входа, разыгрывая процесс мысли 'войти ли?' Толстая дубовая дверь с такими же толстыми стёклами, массивная стальная ручка, отполированная мириадами рук, бронзовый лист вывески с отчеканенными названием и рисунком двух пивных кружек. Суров вошёл.
Посетителей в этот час оказалось не особо много. Яровица Всеволод срисовал моментально – ошибиться было невозможно, тот был единственным здесь шутцполицаем, по крайней мере в мундире. Майор сидел обособленно и медленно накачивался пивом.
– Герр Яровиц? Если не ошибаюсь, – поинтересовался Всеволод.
– Не ошибаетесь, – устало ответил майор, изучая застывшего у стола незнакомца.
– Йохан Бассе, – представился Суров. – Вы позволите?
Он сел на лавку не дожидаясь согласия и тут же, предупреждая вопросы Яровица, сказал:
– Я от господина Хельбиша, – Всеволод протянул обычный почтовый конверт, – он передал вам привет.
Майор хмыкнул и небрежно взял конверт. После глотка пива вытащил из него открытку. На его лице радости не отразилось, только в интонации просквозили довольные нотки.
– Герр Хельбиш держит слово… Итак, герр… как вас там?
– Блёзе.
– Вы же сказали – Бассе.
– А вы не играйте в забывчивость.
Яровиц улыбнулся, пряча конверт с открыткой в карман.
– Хорошо, не буду. Герр Хельбиш предупреждал меня о вашем визите.
'Когда это он успел?' – подумал Суров, а вслух сказал:
– Тем лучше. Я нуждаюсь в вашем… назовём это 'содействием', – он оглянулся, ища глазами кёльнера. – Скажите, Курт, здесь кёльнеров нет?
– Вы угадали, Йохан, – Яровиц подпёр ладонью подбородок, – пиво здесь берут сами. 'Дядюшке' Кюхлу уже пару лет не по карману работники.
– Неужели он сам тут управляется? А родня?
– Он бездетен. Поговаривают, Кюхл подышал русскими газами под Ригой, с тех пор бессилен с женщинами. Семья его сестры на севере. Вот он и вертится тут сам.
Нет кёльнеров, ну и не надо, решил Всеволод. Он оставил шляпу на столе и направился к стойке. Владелец пивной оказался человеком до жути худым и неожиданно доброжелательным, Суров перекинулся с ним несколькими фразами да расплатился за две кружки. А на обратном пути через зал задумался о майоре. Фамилия Jarowitz на швабскую не походила, видимо предок Курта происходил из чехов, а может из боруссов, давным-давно ассимилированных в Германии, а может и из пруссаков. А то что Курт в Швабии живёт, так мало ли кого куда жизнь заносит, чистых пруссаков тоже по всему бывшему Рейху встретить можно. Потомков истинных пруссов не перепутаешь, фамилии выдадут: Бредов, Белов, Гадов, Бокин, Деникен (Деникин), Тресков, Штрелов (Стрелов), Лоссов (Лосев).
– Вы сказали, что предупреждены обо мне, – продолжил разговор Суров, вернувшись за стол.
Яровиц кивнул, всё так же подпирая рукой подбородок.
– До какого предела вы готовы оказать мне помощь? – спросил Всеволод.
– В пределах моих возможностей. Надеюсь, Йохан, вы не станете просить невозможного.
– Не стану. Для начала мне понадобится от вас помощь в обустройстве в городе. Сами понимаете, с гостиницами связываться я не могу и вслепую тыкаться в объявления о сдаче квартир меня тоже не устраивает.
Яровиц допил до дна первую кружку, со стуком отставил её в сторону и взялся за вторую. Прихлёбывая, он слегка пожал плечами, словно взвешивая что-то, и предложил:
– Йохан, я дам вам адрес моей матери. Она сдаёт полдома. Как раз сейчас он свободен, пустует третью неделю.
Суров щёлкнул зажигалкой, затягиваясь крепкой турецкой сигаретой.
– Курт, у вас не дрогнет сердце, если ваша мама попадёт под удар?
– В этом будьте спокойны, Йохан. Все информаторы в том районе стучат мне. К тому же мама сдаёт комнаты не первый год. И не она одна в округе зарабатывает этим. Поверьте, отработать двенадцать тысяч адресов по всему Аугсбургу практически невозможно. Хоть даже и тысячу адресов…
– Герр Хельбиш сказал, вы с матерью в ссоре.
– Да, – Яровиц сцепил губы, – но я не свинья, чтобы забыть о ней.
Суров затянулся, выпустил дым, сделал большой глоток.
– Курт, мне нужно оружие.
Яровиц секунд десять молчал, прежде чем ответить:
– Посерьёзней пистолета…
– Да, Курт.
– Я помогу. После завтра… скорее всего.
– Хорошо, потом уточним когда. И ещё, мне может вскоре понадобиться доступная вам служебная информация.
Яровиц вздохнул и кисло улыбнулся.
– Йохан, я шутцполицай. Если вы в Аугсбурге из-за томми, то моя информированность может равняться нулю. В лучшем случае нас ставят в известность в последний момент.
– Понимаю, Курт. И всё-таки даже косвенная информация может оказаться очень полезной. Договорились, Курт?
– Договорились. Хотя я сомневаюсь, что смогу быть полезен.
– А вы, Курт, не сомневайтесь. Будущее укрыто пеленой тумана.
Губы Яровица растянулись в полуулыбке.
– Хотел бы я заглянуть за эту пелену.
До Ферберштрассе группа добралась трамваями, благо ходили они часто и строго по расписанию. Добирались по одиночке, общий сбор Суров предварительно назначил на отшибе кварталов доходных домов, где судя по карте, заученной ещё до появления в Аугсбурге, располагался длинный многоквартирный дом, стоявший в самом центре пустыря. В свои прошлые посещения города Сурову в этом районе бывать не доводилось.
Как оказалось, карта и реалии жизни могут иметь существенные отличия. На месте выяснилось, что назначенный на роль ориентира дом – развалины оного. Крыша во многих местах обрушилась, окна и двери отсутствовали напрочь, стены хранили множество следов от пуль – как память об отгремевшей несколько лет назад войне. Пустырь вокруг выглядел и вовсе зловеще: проросшая по пояс после недавних дождей
