— Да ты чего, Ковальчук? — изумился лейтенант-артиллерист. — У нас такие же аппараты.
— Не включается, — мрачно сказал радист, трогая ручки настройки.
— Позвольте мне посмотреть, товарищ Ковальчук, — вежливо сказал только что подошедший к машине капитан.
Катрин с некоторым изумлением смотрела, как неуклюже капитан лезет в кузов. Кобура болталась на худой заднице, как нечто совершенно противопоказанное этому тощему существу в новенькой форме и сидящей на ушах фуражке. Хрустящая от новизны полевая сумка путалась в коленях. Любимов подхватил капитана под локоть, помог.
— Благодарю, — капитан поправил очки и представился: — Капитан Рац Николай Ефремович. Исполняю обязанности начальника штаба дивизиона, — он отдельно кивнул сидящей на заднем борту Катрин. — В чем дело, товарищ Ковальчук?
— Не надо включать, товарищ капитан, — угрюмо и убежденно заявил младший сержант. — Немец запеленгует в два счета. Пришлет бомбовозы, все погибнем.
— Вы не правы, голубчик, сейчас работает столько радиопередатчиков, вряд ли их все пеленгуют, поэтому логично предположить, что… — укоризненно начал капитан.
— Голубчик?! — взорвался поначалу обомлевший Любимов. — Ты что, сука, тут мудрить вздумал? Думаешь на гауптвахте отсидеться? Видели мы эти гауптвахты. Слазь, я тебя по закону военного времени, — лейтенант без шуток рванул кобуру.
Сержант шарахнулся к борту.
— Э-э, — капитан Рац тоже явно не ожидал такого резкого развития событий.
Любимов стряхнул руку пытающегося его остановить артиллериста, ткнул дуло «нагана» в лицо побледневшему радисту.
— Слазь, с предателями разговор короткий!
— Лейтенант, сейчас каждый человек на счету, — вмешалась в приобретающий катастрофический характер разговор Катрин. — В бою сможет искупить. Я с него глаз не спущу…
Рация заработала.
— Позывные? — хрипло спросил несчастный Ковальчук.
— Я только старые знаю, — поморщился Любимов. — Попробуем?
— Подождите… — сказала Катрин.
… — Ельцин, Горбачев, ножки Буша, Паша Грачев, Герат, Грозный, одноногий Басаев, БМП, Калашников, 9 мая… Николай Андреевич, ответьте. Вызывает ЕГМ… — радист бубнил с профессиональной монотонностью.
Слегка остывший Любимов совещался с офицерами-артиллеристами. Катрин показала ему глазами, чтобы «наган» спрятал. Большая часть машин уже двинулась под защиту рощи. Тягач буксировал туда же уже второе орудие. Один «СТЗ» заводиться не желал, и с него сливали остатки горючего. Верхушки деревьев начали розоветь. Сидя в обнимку с винтовкой, Катрин с тоской думала о том, что те дни в июне были ясными и солнечными. По крайней мере здесь, у Львова.
Николай Андреевич ответил только часа через полтора. Превратившаяся в машину радиосвязи полуторка уже стояла под сенью сосен. Уставший Ковальчук поманил Катрин. Сухой голос майора Васько девушка сразу узнала, но ей пришлось ответить, как имя-отчество Горбачева и сколько Шереметьевых под Москвой. Ответы Васько удовлетворили, и Катрин передала связь лейтенанту Любимову.
Приказ был короток: «
Катрин охраняла изнуренного предчувствием трибунала Ковальчука и старалась не задремать. Радист бы и сам никуда не делся. Все желающие, включая командира дивизиона, замполита и большую часть офицеров, уже «выводили личный состав». Уменьшившийся на две трети дивизион занял позиции на опушке рощи. Кроме четырех 122-мм орудий, в дивизионе сохранились 25-мм зенитное орудие, счетверенная пулеметная установка и два станковых пулемета. Катрин осознавала, что ей никогда не понять происходящее. Люди, только что готовые бросить все и бежать, окапывались, преувеличенно бодро переговаривались, готовясь к бою.
Катрин взяла Ковальчука, и они принялись зарываться. В саперных работах девушка была не сильна, пришлось слушать опытного младшего сержанта.
На шоссе темнели сгоревшие машины да так и не оживший тягач. Но пустовало шоссе недолго. Потянулись телеги, отдельные машины, потом поток отступающих усилился. Артиллеристы создали что-то вроде контрольно-пропускного пункта. Руководил там приободрившийся Любимов. Работая лопатой попеременно с радистом, Катрин Поглядывала на деятельность лейтенанта. Неплохо у него получалось, уверенно. В Берлин войдет со звездочками покрупнее лейтенантских. Хотя до звездочек и погон еще воевать и воевать. Сказать, что погоны носить будет, — не поверит. Доживет? Катрин с яростью вонзила лопату в песчаную, засыпанную сосновыми иголками землю.
— Очень правильная тактика, — одобрительно закивал подошедший капитан. — Устраиваться необходимо так, будто до Страшного суда здесь воевать собираемся. Тогда вышеназванный суд подольше не наступит. Только вы бы, товарищ Ковальчук, побольше даме помогали.
Катрин сунула лопату что-то пробурчавшему в свое оправдание младшему сержанту. Капитан, похоже, хотел о чем-то ее спросить.
Рац протер очки.
— Как думаете, сегодня облачность будет умеренной?
— Весьма. Настолько, что ее совсем не будет. Вы что-то хотели узнать, товарищ капитан?
— Да. Я не совсем понимаю, какая у вас должность или звание. Но вы не могли бы откровенно мне объяснить, ваш командир полка действительно пришлет помощь? Так получилось, что под моей командой оказались люди…
Катрин в общих чертах представляла, что собирается предпринимать Васько, но это была не ее тайна.
— Товарищ капитан, я хорошо знаю командира 64-го полка. Уверена, он предпримет все для того, чтобы фашисты понесли на нашем участке наибольший урон.
— То есть не видать нам прикрытия, — догадался капитан. — Я не знаток пулеметов, но весьма сомневаюсь, что единственный «максим» способен прикрыть несколько крупнокалиберных орудий. Жаль будет глупо погибнуть. Мы бы могли принести пользу.
— Уважаемый Николай Ефремович, категорически вас уверяю — о бесполезных потерях речь не идет. Майор Васько самый расчетливый командир, которого я знаю.
— Надеюсь, вы знаете многих. Вид у вас очень… боевитый. Орудия у нас скученно стоят. Нужно бы рассредоточить. Ставить на прямую наводку. Я по танкам никогда не стрелял, понимаете?
— Что же здесь непонятного? — сказала Катрин, удивившаяся, что капитан вообще по кому-то стрелял. — Вы только не говорите об этом вслух. Бойцы будут увереннее себя чувствовать. А насчет танков — думаю, командир полка нас бы предупредил. Хотя готовым нужно быть ко всему.
— Вот и я думаю, — согласился капитан Рац. — Попробуем предусмотреть все. Задача маловыполнимая, но крайне актуальная.
Людей на опушке между тем прибавлялось. Мимо прошел лейтенант-пограничник — обе кисти у него были перевязаны, как будто лейтенант надел грязно-белые варежки. С пограничником было человек шесть обтрепанных, осунувшихся бойцов. Последним шел жуликоватого вида боец, несущий на плече ручной пулемет. Несмотря на явную усталость, он подмигнул девушке.
Еще одна группа бойцов окапывалась на другой стороне шоссе, на подступах к хутору. Но большая часть проходящих мимо машин и прочего транспорта после КПП не задерживалась, уходя дальше на Бродно. Куда они двигаются, Катрин не понимала. О том, что Бродно захвачено немцами, наверняка уже знали во Львове.
Окончательно рассвело. Блестела и сверкала росой трава.
Командир корпуса вскрыл пакет, начал читать. Бригадный комиссар и начальник штаба следили, как меняется лицо генерал-лейтенанта.
