мы шутим. Так времечко-то до весны и скоротаем.
– Да что вы, господин купец, говорите такое?! – ужаснулся трактирщик.
– Я шучу, – криворото улыбнулся вор. – А где нам всерьез поговорить?
Пахло мышами и прогорклым маслом.
Квазимодо подпер спиной дверь:
– Не волнуйся, любезный, – о пожаре это я так, к слову, сболтнул. Была в Глоре гостиница, тоже двухэтажная. Полыхнула как-то ночью – свечку кто-то опрокинул. Жильцы с воплями повыскакивали кто в чем, некоторые, кроме рубашки или портков, и ухватить ничего не успели – смеху на весь город было. Весь квартал дотла выгорел. Хозяину, правда, не повезло – не выскочил бедняга. Кто-то ему ладошки к столу двумя ножами прибил. Говорили – нечист хозяин на руку был. Впрочем, о чем это я? Совсем о другом хотел сказать. Уезжать мы собрались завтра поутру. Как думаешь, успеем собраться? Продукты нужны, эти штуки, что у вас волокушами называются. Ну и шубы четыре, поприличнее.
– Так можно. – Хозяин озабоченно задвигал бровями. – Но, раз такая спешка, недешево обойдется.
– Не понял ты, любезнейший. Шубы и все остальное в придачу к шапке этой причитаются. Дружки твои наказывали не жадничать. А им оттуда – от Предков – виднее.
– Да вы… грабите?! – Трактирщик побледнел. – Я сейчас стражу звать прикажу!
– Зови, – радостно сказал Квазимодо. – Забыл, кто нас к тебе привел? У меня поручение королевское. Будет твоим стражникам о чем в Тинтадже на дыбе палачам поведать. Ну а заведение твое загаженное сегодня же полыхнет. Мы тоже шутить по-настоящему умеем. Понял, крыса ты, зажравшаяся?
– Немыслимо такое. В разорение вводите, господин одноглазый.
– Пасть заткни, морда разбойничья. К утру чтобы все готово было. И в лес нас проводишь. Да не трясись – резать не будем. Нам в Дубнике верные человечки нужны. Не все ж тебе с глуповатыми обиралами возиться, пора и на короля поработать. Считай, что легко отделаешься.
Ныр непонятно кому жаловался на то, что опять не выспится. Перенос груза на неудобные волокуши и без его нытья оказалось работой нелегкой, и фуа никто не отвечал. Бат вместе с Квазимодо привязывали длинный ящик, весьма отличающийся от остального груза.
– Это что, светильник какой-то королевский? – поинтересовался Бат, затягивая озябшими пальцами очередной узел.
– Не думаю, что его можно назвать светильником. – Вор похлопал по крышке. – Эвфитон, новенький, прямо с флотского склада в Глоре.
– И это мы волокли через горы?! – возмутился Ныр.
– Ква, здесь что, стурвормы водятся? – с некоторой тревогой спросила Теа.
– Стурвормы здесь пока не встречались. Но я думаю, такая штука в здешних местах подороже любого жемчуга будет. На Севере таких совершенных орудий еще не видали. Неплохой подарок замку будет. А что это вроде тихо? Неужто никто на наших похолодевших друзей не наткнулся?
– Спят все в Дубнике, – грустно сказал фуа. – А если по этим переулкам кто и прошел, спьяну ничего не заметил. Одни мы ненормальные. Что вам стоило этих разбойничков ближе к утру прирезать? Мы бы в последний раз в кровати понежились.
– Нечего было вчера в комнату к служанкам лезть, – отрезала Теа. – Не выспался он, кобель перепончатый.
Снег лежал все еще неглубокий, но уже успел смерзнуться и отвердеть. Было холодно, от лошадей валил пар. Дорога в чаще угадывалась с трудом. Голый неприятный лес разнообразили пышные ели и сосны да часто попадающиеся каменистые гряды. Двигаться было непросто – концы полозьев-жердей протестующе скрипели-скрежетали по жесткому снежному покрову. Шел уже четвертый день, как крошечный отряд углубился в лесные дебри. Давно покинул путешественников трактирщик, любезно согласившийся проводить гостей на рассвете до самого поворота тропы к Медвежьей долине. Больше людей и вообще разумных существ друзья не встречали. Теа вела отряд без спешки. Узкую тропу находить было нелегко, но чутье лиски пока выручало. На ночлегах особенно не мерзли – уж дров здесь было вдоволь. Шубы, любезно «пожертвованные» трактирщиком, использовали вместо попон для лошадей. Теа уверяла, что южным лошадям нужно время, чтобы по-настоящему привыкнуть к здешней зиме.
Волчий вой стал самым привычным звуком. Частенько серые огромные хищники посматривали на отряд из зарослей, но нападать не пытались. Или считали плотную группу лошадей и людей добычей не по своим силам, или время большой охоты еще не наступило. Пока лес и так мог наполнить волчьи желудки. Скрип волокуш распугивал все живое, но следы оленей, зайцев, белок и прочих безвредных обитателей чащи встречались на каждом шагу. Ныр уверял, что здесь полно и лисьих следов, но Теа только презрительно фыркала. Сам вор уже давно понял, что способен разве что определить, крупное существо прошло по снегу или мелкое и на чем оно ковыляло – на лапах или на копытах. Едва видимые на жестком насте отпечатки хвоста сороки на первый взгляд мало чем отличались от росчерков растопыренных крыльев сойки. Ну ничего, сия безграмотность – дело поправимое. Теа, конечно, поехидничает, но просветит на совесть. Слава богам, пока можно спокойно думать о будущем. Вег-дичи, этих хищные твари, о которых с ужасом говорил весь Север от Тинтаджа до Дубника, отряду пока не попадались. Или это отряд не попадался вег- дичам? Два раза видели старые следы кого-то крупного – когтистые широкие лапы, косолапая походка. Квазимодо вроде бы точно помнил, что в Медвежьей долине как раз медведи и не обитают. Катрин и Энгус когда-то смеялись по этому поводу и вспоминали какого-то хилого знакомого медведя, которого перепугали в горах далеко к западу отсюда. Может, теперь медведи и здесь появились? Кажется, такие бродячие косолапые шатунами называются? Теа тоже помнила что-то смутное – лиска чувствовала Север какой-то древней памятью. В некоторых случаях от такой памяти толку оказывалось немного – вот вылетит из валежника злой от бессонницы медведь, тогда уже отбиваться придется, а не рассуждать, может такое случиться или нет.
Пока отряду досаждала огромная белая сова. Преследовала отряд уже который день – сидит-сидит, незамеченная, поджидает, когда пришельцы подойдут поближе, а потом с шумом и треском срывается с ветвей. Лошади пугались. Люди, по правде говоря, тоже. Диковинная сова – и размерами, и полным пренебрежением к дневному свету. Ныр высказал предположение, что это дух какого-то путника, заблудившегося в здешних заснеженных лесах. Мысль не такая уж глупая – Квазимодо и самому казалось, что они кружат по безлюдным дебрям уже целую вечность и никакой Медвежьей долины нет и быть не может.
– Яблоки мелкие, но взвар получается на диво, – одобрительно заметил Бат, наливая себе еще кружку. Сухие яблоки действительно были мелкими, как сливы, но аромат давали чудесный. Друзья знали, что здесь, на Севере, люди предпочитают заваривать всякие чудные травки. Ну, пока есть яблочки, глупо менять кисло-сладкий отвар на пусть и бодрящий, но горьковатый местный напиток. Еще успеется.
Квазимодо неторопливо потягивал из кружки. На небе сияли огромные звезды. Поскрипывали от легкого ветерка ветви высоких сосен. Ночлег обустроен, от охапок лапника пахнет хвоей, дымок костра еще несет дух зажаренного и съеденного зайца. Жена у тебя, одноглазый, – добытчица. Нравится ей здесь. Настоящая свобода. И сейчас гуляет. Убежала, едва поужинав.
– Ква, а вот придем мы в такую даль, а нам скажут – не нужны вы нынешнему лорду. И никакой леди Катрин мы знать не знаем. Мало ли кто здесь раньше был. Проваливайте откуда пришли. – Ныр задумчиво пошевелил босыми перепончатыми ступнями, греющимися в опасной близости от костра. – Может быть такое, а, Ква?
– Все может быть. Ты смотри свои «лопухи» не поджарь.
– Я сейчас обуюсь, только на ночь в сапоги тепла наберу. Нет, Ква, а правда? Что мы будем делать, если нас на порог не пустят, а то и что-нибудь похуже учудят?
– Не учудят. У нас от короля письмо, от королевы письмо и от главного шпиона письмо. Разве что от королевского наследника бумаги нет. Малограмотен принц еще – вроде тебя. Пустят нас, выслушают. Даже в самом глухом углу мало кто решится с королем просто так ссориться.
– Выслушать нас, может, и выслушают, – неуверенно сказал Бат. – Только зима долгая, у них небось вся провизия на учете. Будут они нас столько дней кормить?
Квазимодо пожал плечами:
– Мы тоже не с пустыми руками идем. Посмотрим. В случае чего неужели мы сами себя не прокормим?
