пыхтел, выбрасывая наверх землю, часть комьев сыпалась назад, норовя угодить за шиворот.
– Ступеньку сделай – выпрыгивать трудно будет, – пробурчала командирша.
– Да чего, я так вымахну.
– Не тебе роем, – Катрин принялась прихлопывать-трамбовать бруствер. – Связисты до нас, долговязых, еще не доросли.
Женька изобразил приступок-ступеньку, утоптал ногой. Начальница ухватила за ворот, помогла выбраться – шинель затрещала.
Катрин выругалась:
– Сыплется? Вот херня. У меня гимнастерка тоже как кисейная. Давай полы задери, глянем, что с портками.
– Кать, может, я сам как-нибудь? – неуверенно запротестовал Женька.
– Поворачивайся, поворачивайся, не к проктологу пришел. И сними это пальто дурацкое.
Женька со вздохом расстегнул шинель. Имелись подозрения, что штанами процесс разрушения не ограничился. Перенос «импортного» имущества в «кальку» всегда был связан с риском. Ткань разрушалась относительно медленно, но… Нехорошо, если именно теплые кальсоны в первую очередь эффект и поразил.
– Портки на выброс, – констатировала начальница после тщательной оценки повреждений. – Разве что денек еще протянут.
– Кать, а…
– Светишься, но не сильно. Не обмирай – легче воевать будет. Я тебе предлагала бельишко сменить.
– Оно же немецкое было, и не очень…
– Не очень стираное? Земляков, в этом вопросе можно и должно быть беззаветным интернационалистом. Чешешься?
Женька вздохнул. Укусы насекомых терпеть было можно, вот только отчего паразиты о себе напоминали так неожиданно и в самые неуместные моменты?
– Держись, – с неожиданным сочувствием сказала Катерина. – А со шмотками придумаем что-нибудь. Тебе пока нужно строевой вид сохранять.
Женька кивнул. Сама начальница имела вид боевой, подтянутый – в короткой телогрейке, с ремнем, отягощенным подсумками и ножнами со штыком. О командирском звании только облезлые «кубари» в петлицах напоминают. Шаровары на коленях прохудились, но почти у всех военнослужащих форма ободралась – не первую неделю в бою. Наступление, потом оборона…
– Да ничего, я как все, – Женька принялся очищать саперную лопатку от глины. – Что нам еще нужного сделать?
Нервничала начальница, и Женька ее понимал. Батальоны дерутся под бомбежками, сдерживают немцев, капитан работает в штабе, готовит фрицам сюрприз. Вечером начнется. А тут сиди без дела. Катерина уже кусаться готова. Нервная дама всегда опасна, а уж такая, как госпожа Мезина…
– Не ерзай, – пробурчала начальница. – Пошли, обед связистам организуем да штанцы твои подштопаем. С хозяйкой поговорим…
Вареная картошка, толченная с тушенкой, была сытной, горячей, только уничтожали ее в молчании. Связисты переживали – сегодня их день был. Антенну нарастили еще в темноте. Женька помогал с растяжками. Сейчас шестиметровая конструкция пряталась среди ветвей старой груши и стеной дома. Заметить, конечно, можно, но замаскировали, как могли. Лейтенант Костя то и дело ходил к телефону, проверял, есть ли связь со штабом. Все понимали: выход в эфир мощной «глушилки» под боком противника незамеченным не останется. Сколько придется работать? Успеют немцы точное расположение засечь?
Женька мыл котелки. Жир даже теплой водой отмывался плохо. Разведчики сразу ушли на посты. Приблизившиеся разрывы снарядов даже на опытных бойцов действовали угнетающе. Катерина на кухне беседовала с хозяйкой. Спрашивала: есть ли у Натальи Семеновны родственники или знакомые на южной окраине? В общем, намекала прозрачно.
– Закапываются, суки, – пробурчала Катрин.
Вид со второго этажа открывался не то чтобы роскошный, но вся ложбина вдоль улицы Академика Павлова просматривалась. Край кладбища, дорога – там вспухали редкие облака разрывов. Дымился развернутый поперек проезда бронетранспортер. Дальше горела еще одна машина – издали не понятно, наша или немецкая. Среди кустов на окраине кладбища изредка перебегали фигурки. Должно быть, начальнице в бинокль немцев отлично видно.
Правее замер город. Серые дома в густой завесе дыма. Множество пожаров слилось в одно колышущееся марево, в котором глухо грохотали разрывы снарядов и бомб.
В доме со связистами Катрин все-таки не усидела. Выбрались к перекрестку вместе с сержантом- разведчиком. Женька сообразил, что его берут, чтобы на глазах оставался. Начальница проворчала, «что Земляков, как дитя малое, всякую каку в рот тянет – то с диверсантами знакомиться лезет, то под немецкую гранату сунуться норовит».
Теперь дурной товарищ Земляков сидел на продуваемом чердаке, любовался возящимся у кладбища противником.
Боевую группу Майера зажали крепко. Дивизионный разведывательный батальон немцев, усиленный подразделениями танкового батальона, относительно беспрепятственно прошел вдоль шоссе и угодил в приготовленный «мешок». Теперь немцы укрылись между развалинами домишек поселка, примыкающими к кладбищу. Гренадеры окапывались между могил. Легкие минометы отплевывались, пытаясь накрыть плотно бьющие с окраины поселка Халтурина пулеметы. Две атаки советской пехоты немцы отбили, но сами двинуться вперед не могли – русские противотанковые пушки с хорошо подготовленных позиций не давали высунуться на дорогу. Немцы ждали подкрепления. К ним уже двинулась подвижная группа резерва.
– Накрыть бы их поплотнее, – прошептал разведчик, опираясь о плечо Женьки. – Как на ладони – корректировщика бы сюда, да ударить.
– Чем? – угрюмо поинтересовалась Мезина. – Гаубицы, что остались, все за городом, от немцев драпают. Здесь одна батарея, да снарядов там с гулькин… Что смогут, сделают.
– Да я понимаю. Так… ерзаю, – разведчик вздохнул.
– Ты не ерзай, – попросил Женька. – Придавил.
– Виноват, товарищ младший лейтенант, – разведчик поспешно отодвинулся.
– Да я не к тому. К балке прижимаешь, а я штаны только зашил. Лопнут ведь, задница на честном слове держится.
– О, так бы и сказали. У Николы запасные шаровары есть, по случаю достались, почти не ношенные. Хотите, попрошу? – великодушно предложил разведчик.
– Выручи, а то шевельнуться боюсь, – признался Женька.
– Сделаем. Только ведь… солдатские. А вы… – сержант выразительно покосился на Женькины новенькие погоны.
– Слушай, я обновку у командования не выпрашивал. К гусарству склонности не имею. Приказали – ношу, – оправдался Женька.
Катрин ехидно покосилась:
– Пошли к связи, модники. Немцы никуда не делись, война идет по расписанию.
Приказ уходить Катрин получила в 17.30. Пыталась возражать, но на том конце провода сказали что- то такое, что Мезина мигом разговор окончила, вышла злая и красная:
– Уходим, Земляков. Бери вещички, немца, и к машине.
Женька поспешно собирал хозяйство, когда заглянула Наталья Семеновна:
– Бежите, а? А мне як? Твоя красуня грошей дала. Рейхсмарки, так? Значит, бежите?
Женька мельком взглянул на бурые, разных оттенков купюры. Наверняка из карманов фрицев, что за садиком валяются. Рачительная Катерина, этого не отнять.
– Меняем диспозицию, тетя Наташа. Война ныне маневренная. Раз уходим, могут и немцы прийти.
