начальника. – Спасибо.
– За что?
– За куртец. И вообще.
– Куртку тебе комиссар подарил. Тот, что из «целлулоидных». Попенял, что мы тебя плохо одеваем, и облагодетельствовал.
– Я сама виновата. Вкуса у меня нет. Сергеич, тебе сильно мою попу жалко?
– Мне тебя целиком жалко. Кажется, я их всех поубивать готов.
– Всех не надо. Одного-двух. Я не Хеш-Ке, мне будет достаточно.
– Да, ты у нас девочка скромная. – Андрей осторожно обнял коллегу за шею и поцеловал в волосы надо лбом. Черные взлохмаченные пряди пахли водой Москвы-реки.
– Вообще-то, можно было и не так целовать, – задумчиво заметила Капчага.
– Не начинай. Времени нет и…
В коридоре раздался вопль Генки:
– Ах ты сволочь!
Мимо двери что-то с фырчаньем пронеслось, следом босиком зашлепал Иванов:
– Душман проклятый!
Выскочившие в коридор Андрей и Мариэтта успели проследить, как кот шмыгнул за угол в конце коридора. Генка бессильно тряс автоматом.
Мариэтта захихикала.
– Патроны все-таки экономишь? – сдерживая смех, поинтересовался Андрей. – Жаль, к этому «МАТу» штык-нож не положен.
– Шутите? – возмущенно подпрыгнул на месте Генка. – Эта тварь облезлая мне прямиком в ботинки нагадила. У меня, между прочим, единственная пара обуви оставалась. Босиком идти? В расчете на трофейные лапти?
– Я говорил, дверь закрывай.
– Ага, и еще растяжку поставить. Нет, вернемся, если патроны останутся, я этого плешивого террориста точно пристрелю.
– Он совсем не плешивый, – встала на защиту мелкого диверсанта Мариэтта. – Так, средней пушистости зверек. И он не со зла. Просто демонстрирует самостоятельность и независимость.
– Накласть в обувь соседа, который тебя подкармливает, – признак независимости? – удивился Генка. – Этот котяра, случаем, не украинских незалежных кровей будет?
– Отставить политически близорукие высказывания, – приказал Андрей. – Сейчас выдам из НЗ спирта – продезинфицируешь пострадавшие предметы одежды. И выходим.
Перешли довольно точно. Метили в рощу у усадьбы, оказались прямо на дороге. Поспешно скрылись в березняке. Вроде никто не заметил. Крыша усадьбы проглядывала сквозь веселую весеннюю зелень. Агенты «КП-29» устроились на опушке – отсюда можно было наблюдать большую часть усадьбы и спускающуюся по склону дорогу. Проверили рации – в виде исключения, работали. Генка быстро нарезал ветвей, замаскировал НП.
– Я ближе к тем зарослям переползу, оттуда и двор, и окна просматриваются.
– Давай, только внимательнее. Наткнется кто-нибудь ненароком. И связь поддерживай.
Генка кивнул и уполз по молодой травке.
– А здесь совсем лето, – с завистью отметила Мариэтта.
– При «скольжении» в «Фату» временная параллель довольно относительная. Здесь, наверное, конец мая. Маня, тебе лежать удобно? Вот лежи и наблюдай. Мы не на пикник прибыли.
– Я догадываюсь. Лежать мне удобно, но некоторые части тела напоминают, что не пикник.
– Хочешь, я тебе дам таблетку спогана?
– Не люблю я химии.
– Тогда лежи и наслаждайся природой.
– Да я и так тащусь вовсю. Хорошо, что комаров нет. Вы почему со мной разговаривать не хотите?
– Почему не хочу? Только в засаде болтать не положено.
– А что в засаде делать положено?
– Наблюдать. Слушать. Анализировать. Держать на прицеле подозрительные цели.
– Вы меня прицелом не снабдили, и вообще я всего три патрона имею. А у вас вообще ствола нет.
– Предупреждены, значит, и вооружены. Сама знаешь, времени в обрез было. Держи оптическое вооружение, – Андрей сунул девушке бинокль.
Мариэтта долго рассматривала в оптику строения усадьбы, потом, не отрываясь от окуляров, ляпнула:
– Андрей Сергеевич, я вас все равно люблю. Думала, вы меня в «Боспоре» оставите, а вы как честный…
– Оставил бы, да мощность нашего «Экста» стремительно падает. Без тебя бы загремели непонятно куда.
– Я и говорю, честный вы. На комплиментах и прочей куртуазности экономите. Мне нравится. И то, что мерзкую официальную «Мариэтту» подзабыли. «Маня» прикольно и очень по-домашнему. Серьезно, Сергеич, без ума от тебя девушка. Жаль, пары децелов смелости кое-кому не хватает.
Андрей тяжело вздохнул.
– Нет, я все улавливаю, – продолжала неугомонная Капчага. – Но я все-таки пострадавшая. Мне моральная поддержка необходима. Что, трудно было бы обнять, в пострадавшее место чмокнуть? Я же чувствую, тебе противно не было бы. Хоть как выступай, я тебе нравлюсь.
– Дурочка. Тебя сейчас только в филейные части и целовать. Вот бы кто-то визжал.
– Да я бы обмерла от блаженства. А то вы не знаете, о чем современные женщины мечтают.
– Ты очень современная. Сидеть не можешь, а фантазии…
– И что ненормального? Боль и кайф всегда в одном флаконе. Мне Хеш-Ке рассказывала…
– Молчи, Капчага! Я сейчас покраснею так, что вся маскировка прахом пойдет.
– Не преувеличивай. Ты мужчина искушенный. Хеш-Ке говорит…
На счастье Андрея, подала признаки жизни рация. Генка докладывал, что наблюдал объекты. Барин ходил к конюшне, Охлобыстина тоже мелькнула. Дворня бегает. Похоже, вещички собирают. Мальчишки тоже имеются, но идентифицировать не получается ввиду удаленности. Андрей приказал возвращаться к дороге. Выезд с усадьбы один – перехватывать придется у рощи.
– Упряжку я тоже вижу, – сказала не отрывающаяся от бинокля Мариэтта. – Провозятся еще долго. Не успела Нинель Жиловна выдрессировать здешних кучеров и прочих водителей кобыл. Время у нас есть. Андрей Сергеевич, так почему вы не хотите со мной близких отношений?
– Маня, я с тобой дружу, – сердито сказал Андрей. – А интимных отношений действительно не хочу. Дурно спать с юными девчонками, даже если они привлекательны. Да и не в этом дело.
– Ой, а в чем же? С кем вы возжелаете спать, гражданин начальник? С той черной вивисекторшей из начальства, что на похоронах была? Трахнули ведь ее? Или она вас? Виновата, молчу, и так все понятно.
– Отношения между взрослыми независимыми людьми совсем иное дело.
– Полный абзац, да когда же я для вас школьницей перестану быть? – жалобно воззвала к березовому стволу Капчага.
– Вы что тут шумите? – Генка темным бесшумным крокодилом выскользнул из травы. – Опять Манька чувства домогается? Сергеич, я бы на твоем месте давно бы в радиоузел переселился. Две койки сдвинуть можно…
– Иванов, тебя спросить забыли! Я с подростками не сплю, можно это понять или нет?
– Можно, – слегка растерянно согласился Генка. – Только Манька постарше меня будет. Она просто выглядит молоденькой. Что ж, и я, по-твоему, тинейджер-недоумок?
– В каком-то смысле. Я больше чем вдвое старше Мариэтты. На что наши отношения будут похожи?
