полшага сзади.
– Просто мне было интересно, - небрежно бросила она.
– Да, восхитительно, черт возьми, - сказал я. - Огромное спасибо. А теперь, полагаю, вы опять хотите помогать мне. - Мне самому стало неловко после этих слов. - Это мне кое-что напоминает, - добавил я.
– Что же это вам напоминает? - В голосе ее послышалось некоторое удивление.
– Я должен извиниться перед вами.
– За что?
– Я думал, это вы направили дель Арко ко мне. Я вас обвинял в его первом визите.
– Я ему сказала, где вас можно найти.
– Да, но именно навоалександрийцы очень хотели, чтобы он нанял меня. Я же полагал, что он действует по вашей подсказке. Он действительно сказал, что его послали они, но я не очень-то ему поверил.
– Думаю, не стоит из-за этого так переживать, - сказала она.
Мною тоже овладело некоторое любопытство.
– Ну а какова ваша роль в этом предприятии? - спросил я. - Чем вы занимаетесь в команде “Хохлатого Лебедя”?
Она поколебалась.
– Я наблюдатель, нанятый Новой Александрией. Она записывает весь полет на сенсорное устройство, которое регистрирует впечатления, используя мои глаза.
Тут что-то было не так. Я подумал о том, какая у нее может быть причина лгать. Раздумывая таким образом, я совсем забыл спросить, что за работа у дель Арко.
– Нам еще нужен пилот? - спросила она.
– Нет, - сказал я. - Вы получили нанятого вами.
Она выглядела удовлетворенной, словно это она меня уговорила.
10
Три дня спустя я решил, что достаточно хорошо ознакомился с пультом управления корабля, чтобы стартовать. Ник дель Арко все время настаивал, чтобы я сделал это незамедлительно, но я был осторожнее: я хотел отработать управление еще на Земле, в доке. Мне показалось, что дель Арко был обижен моим расчетливым решением. Он чертовски торопился совершить самоубийство.
Казалось, капитан не понимал, что, хотя я сидел привязанный в кресле управлениями вроде бы ничего не делал, на самом деле я тяжко трудился. Я ведь делал необходимую работу: привыкал к сенсорному диапазону и возможностям корабля, просто стараясь ощутить размеры и форму своего нового тела. В этом пульте дель Арко превосходно знал каждое реле. Он знал местоположение каждого дюйма проволоки, но не знал, как всем этим пользоваться.
Мне нужно было переделать контакты на шее, чтобы они соответствовали спинным электродам. Чертовски тяжело в полете, когда где-то чешется, а ты не можешь почесаться, или зажим чуть-чуть щиплет… Я настоял на том, чтобы переделали шлем таким образом, чтобы он подходил моему черепу, соответствовал расстоянию между ямками. Все это требовало времени, которое дель Арко считал потерянным. Он был уверен, что для научения корабля его необходимо всего-навсего прогнать на Холстхэммер и обратно.
Я долго размышлял, почему новоалександрийцы назначили его капитаном корабля. Он просто не годился для этой работы. Он подходил для управления банком информации, для работы с отверткой, но только не в качестве астронавта.
Казалось, только Ив понимала процесс вживания в тело корабля, и лишь ее одну я мог терпеть в кабине, где проводил все свое свободное время. Но мне так и не удалось понять, зачем она находится на корабле, разве что она решила идти по стопам своего брата, да и эта идея была несерьезной. Я не знал, хочет ли она следовать примеру брата и бежать из узкого домашнего мирка или для нее это было чем-то вроде паломничества в его честь. Хотя Лэпторн и погиб, тем не менее он был где-то поблизости. Он летел внутри Ив точно так же, как и ветер внутри меня;
За четыре дня до старта дель Арко начал паниковать. Он чуть не содрал с меня шлем, чтобы привлечь к себе внимание.
– Они нашли корабль, - сказал он. - Они сличили все карты и нашли корабль. Они знают, где находится “Потерянная Звезда”.
– Ну и что? - сказал я.
– Мы должны отправляться. Они очень скоро доберутся до корабля.
– Правильно, - согласился я. - Примерно через три месяца, если они вылетят с Холстхэммера.
– Они уже в потоке Течения. Один из их кораблей может достигнуть цели.
– Невозможно, - ровным тоном сказал я. - “Потерянная Звезда” находится в самом ядре. Рэмроды снаружи ядра. Они не смогут всунуться туда. Разница между скоростями, которые можно развить в потоке Течения и в его сердцевине, колоссальна. У них не будет никаких шансов. Делать карту Течения очень тяжело из-за искривления пространства, а добраться туда, куда нужно, - это проблема совершенно иного порядка. Не беспокойтесь, капитан, у нас достаточно времени, чтобы закончить игру и обогнать их, если наша штуковина соответствует своей рекламе.
Ему это не понравилось, но я не собирался менять распорядок ради успокоения его нервов.
Я ни разу не поднимал корабль до дня старта. Корабль нужно было переместить из дока на летный полигон. Властям не нравилось, когда вся мощь корабля отдавалась прямо здесь.
Я решил оставаться в атмосфере и проделать только самые простые манипуляции. Во время испытательного полета я делал все, что нужно, ну а сейчас у меня было ощущение полета. Теперь я мог представить, как будет вести себя по пути на Холстхэммер наш корабль.
Было святотатством, конечно, использовать такой корабль, чтобы ползти на высоте тридцати тысяч футов со скоростью одной мили в секунду. Но сначала нужно научиться ползать, прежде чем вы встанете на задние ноги и завоете.
Несмотря на все часы, проведенные мною в кабине, когда я надел шлем по-настоящему, то почувствовал себя совсем по-другому - сенсоры были отличные и сфокусированы великолепно. С помощью тысяч глаз корабля я видел, как открывается башня дока и уезжают поддерживающие колонны. Я положил руки на рычаги и ощутил растущую мощь, поднимающуюся из чрева корабля.
Впервые я начал сливаться с телом корабля. Я чувствовал, как снаружи дует ветер, как нити энергии тянутся из привода. Я чувствовал, что “Хохлатый Лебедь” живой и находится во мне. Мой пульс совпал с ритмичными импульсами выброса энергии. Поле потока, паутины релаксации массы были холодные и инертные, но я ощущал его охватывающее присутствие, как ощущаешь осторожно сжимающую руку, А ощущение в глубине - сознание того, что я являюсь кораблем, что мы становимся неразрывным целым, - становилось все сильнее. Цифровая информация отражалась на шлеме вокруг изображения пустого неба. Цифры подбирались к тому минимальному уровню энергии, который я мог использовать, чтобы взлететь.
– Дай мне отсчет, - сказал я Ротгару, и он начал отсчитывать последние секунды. Когда он дошел до нуля, я напрягся, а вместе со мной и весь корабль. Загорелись сопла, но вхолостую: реактивная сила в камере увеличилась, и мы начали подниматься над землей выше и выше, осторожно балансируя на снопе огня. Я притормаживал корабль с самого начала, укачивая его, как он укачивал меня, переворачивая его для горизонтального полета. Мгновение-другое мы планировали, а затем я его направил.
Крылья разрезали воздух, словно ножи. Я отсчитал секунды до первого поворота, затем мягко погрузился в нервную сеть, подобрал левое крыло и повернул направо. Плавным, мягким движением пальцев я вернул нас обратно, и все это походило на струящийся шелк и было так естественно, словно я был птицей. Визг ветра шел вдоль моих рук, по позвоночнику, под животом и между ногами.
“Хохлатый Лебедь” и в самом деле был птицей. Он мог лететь. Я поднял его выше, сложил крылья и
